В БЕДЕ И В РАДОСТИ.
-Вера! Ты не спишь? – спросил меня Пётр в час ночи, услышав,
что я зашевелилась.
- Да что-то проснулась, не знаю почему. Нет, знаю.
Рука затекла. Нужно повернуться на другой бок, - ответила я и в ответ спросила,
- а ты, почему не спишь?
- А у меня низ живота так болит, не знаю, на какой
бок лечь, - пожаловался муж.
Сон пропал окончательно. Муж, вот уже года два
страдает от простатита. Наблюдается у врача, пьёт все дорогущие таблетки,
что наш, алуштинский
врач назначает, когда, во время отпуска, мы идём к нему на приём. А дело не
только не улучшается, а наоборот. И вот теперь боль в низу живота.
- А попробуй погреть рукой. Валентина говорила, что
тепло рук – самое подходящее тепло, - посоветовала я ему и сама приложила руку
на больное место.
- Болит. И позывы в туалет по-маленькому такие
частые. Бегаю через каждые пять минут, ничего не выходит.
- Может, я тебе порошок обезболивающий разведу в стакане?
– предложила я, чтобы помочь мужу.
- Давай. Болит сильно, - согласился Петр, обычно с
недоверием относившийся ко всем таблеткам, что предлагала я (не врач ведь!)
Принятый порошок не помог. Боль не отпускала.
- Ну, что? Я вызываю «Скорую помощь»? - согласовываю
с мужем этот вопрос, потому что знаю,
если он упрётся, бесполезно что-то делать.
- Вызывай, - даёт согласие он. По всему видно, положение
серьёзное.
Диспетчер «Скорой помощи» расспросил о характере боли,
потом записал фамилию и адрес, и сказал:
- Ждите. Отвезём в больницу.
- Пётр, собирайся. Тебя в больницу повезут. Оденься потеплее, всё-таки ноябрь, холодно, - предупредила я мужа.
«Скорая помощь» приехала через полчаса. После необходимых
медицинских измерений, Петра поместили на носилки и повезли в салон машины. В
принципе он не был лежачим больным, мог бы
дойти до фургона и сам, но видно так положено.
Меня спросили:
- У вас есть машина, или ты с нами поедешь?
Я села рядом с водителем.
Ночной город оказался не настолько пустынен, как думала
я. Как только мы отправились из нашего села Вьолино,
проехали вдоль полей и поливного канала
и выехали на большую городскую улицу
магазинов по продаже машин, сразу же на
углу у кафе увидели «ночную бабочку» на посту – толстенная бабища
в декольте, что заканчивалось на половине сосков грудей. По возрасту примерно
моя ровесница. Её бы впору назвать «ночной бабушкой», а она, смотри-ка, приветливо
машет всем, проходящим мимо машинам,
рукой. Не кривит вульгарно губы, не выставляет бёдра на вид (типовой набор
манер поведения проститутки, в моём
представлении).
По тому, как раскрепощено она себя вела, как приветливо
махала рукой всем проезжающим, мне подумалось, что клиента она найдёт.
Какому-то, неуверенному в себе мужчине,
захочется пообщаться с нею, поплакаться ей в плечо, как мамочке.
Наверняка, как человек более опытный в жизни, она найдет подбадривающие и
успокаивающие слова. Ну, а потом у того успокоившегося, придёт и сексуальное
желание.
Проститутка осталась позади, а мы ехали в больницу.
В машине Петра сопровождали медсестра и два добровольца.
С удивлением недавно, от Марины, куда хожу мыть полы, узнала, что в скорой
помощи много добровольцев, людей, работающих в этой службе бесплатно. Раз-два
раза в месяц они, по графику, на три-четыре часа, приходят в скорую помощь,
чтобы таскать носилки с больным. Потом, кто из добровольцев, захочет учиться
дальше по медицинской линии, имеет дополнительный и большой плюс в своём куррикулуме
– послужном списке.
Добровольцы и медсестра, всю дорогу поддерживали разговор
с больным, о здоровье и его самочувствии.
Вообще я заметила, что итальянцы даже с незнакомыми
людьми стараются говорить о чем-то, если какое-то время находятся рядом. Таким
образом, выражается расположение к человеку.
В приёмном покое Петру поставили капельницу и оставили
лежать до утра, дожидаться прихода специалиста уролога. Мне сказали, что они сделали
всё что нужно, и я могу идти домой.
Перед уходом я спросила мужа:
- Ну, как ты?
- Легче, но всё равно болит.
С тяжёлым сердцем я возвращалась домой. Отец Петра
умер молодым. Мать имела проблемы с желудком и умерла от запущенной формы рака
в пятьдесят семь лет. Зная это я всегда старалась
следить, чтобы у нас в питании была жидкая, неострая пища. Готовить особо я не
умела и не любила, но супы и борщи у нас были всегда. С желудком у него было всё в порядке, а
двенадцатиперстная кишка прихватывала пару раз. В периоды обострения он
принимал соответственное лечение, которое назначал наш сельский врач Иосиф Иосифович.
Петру сейчас пятьдесят семь…
К пяти утра пешком возвратилась домой. Той «ночной бабушки»
на посту уже не было.
В восемь утра я выспалась и начала собираться в больницу.
Послала SMS, спросила о здоровье и что
нужно. Пришёл ответ: «Немного легче, но всё ещё болит. Жду врача. Хочу есть». Видно
в скорой помощи не ставят на довольствие. Взяла кое-что перекусить, только
закрыла дверь, как меня остановил звонок по телефону. Моя Люба из Донецка:
- Вера! Я вам с одной женщиной автобусом передала фурму.
Выйди, встреть её, не пропусти! Она едет на выходной. Чтобы ей не пришлось
ходить с этой фурмой по Брешьи весь день.
Глянула на часы. По времени получается, что нужно
ехать прямо на вокзал, встречать женщину. Предупредила Петра, что приеду
попозже. Только приехала на вокзал, как
подошел автобус. Встретилась с женщиной, что привезла фрукту, поблагодарила.
Звоню мужу:
- Пётр! Как у тебя дела? Еду к тебе.
- Приходил врач. Мне поставил катетер. Стало лучше.
Завтра начну сдавать все анализы, а сейчас меня отправляют домой. У меня одежды
нет. Поезжай домой привези мне её, - даёт муж корректировку.
Так со средины ноября началось новое обследование у Петра.
Через десять дней из отдела урологии Петру пришёл звонок:
- Вы приглашаетесь на беседу с врачом.
- И я с тобой пойду, - сказала я мужу.
В назначенный день сидим перед молодым, по нашим понятиям,
врачом и слушаем его внимательно.
- …есть проблема, её надо решать.
Началось лечение, рассчитанное на целый год – таблетки
и четыре укола. На работу муж уже не
ходил. После первого укола с каждым днём ему становилось всё хуже и хуже. Он
ослабел и почти всё время спал. Но так было написано в листовке-вкладыше к лекарству.
Я, когда
возвращалась с работы в первом часу и заставала Петра спящим, начинала шевелить его:
- Папочка? Ты что, до сих пор не вставал?
- А сколько время? – удивлённо открывал он глаза.
- Половина первого. Ты завтракал?
- Нет ещё. Я всю ночь бегал в туалет, только к утру
уснул. Мне казалось, что я только что лёг.
- Пошли есть.
Он с трудом вставал и садился к столу.
- Мне много не наливай, - предупреждал он.
Ел без аппетита. Многие запахи вызывали у него
тошноту. Он худел на глазах.
- Вот теперь ты можешь представить, как я ходила беременная,
как меня тошнило и рвало от любого запаха. Я тогда сбросила четырнадцать
килограммов веса - напоминала я ему о моих пережитых проблемах.
С высоты прожитых лет могу сказать, что болезни, тяжелее беременности, у меня в
жизни не было. На втором месте стоят головные боли.
Мы ждали конца третьей недели, когда, согласно инструкции,
должно было наступить облегчение. Но к этому сроку лицо Петра начало опухать.
Ему стало тяжело дышать, и что-то
заболело в левом боку.
Валентина, которую я в очередной спросила совета, мне
сказала:
- Самая главная опасность при этой болезни в том, что
инфекция от сдавленных, воспалённой простатой, мочевых путей, может пойти на
почки. Моча, не имея выхода, будет заполнять всё пространство, и подниматься к
ним. Нужно ложиться в больницу. Ваш врач что говорит?
Врача пришлось вызвать как раз во время
Рождественского обеда. Мне было очень неловко. Но мужу было ещё хуже, чем мне неловко. Врач пришёл,
глянул на Петра и воскликнул:
- Оля-ля! - сделал укол, и оставил направление в
больницу,- если будет хуже
ложись на лечение.
После укола боль в почке отпустила, а это была она. О
больнице Пётр не вспоминал, но его состояние не улучшалось.
НОВЫЙ 2007 ГОД.
Его мы встречали втроём с Сергеем. Юля уехала домой,
повидать семью. Произнесли тост за то, чтобы в старом году остались все
неприятности и чтобы они не переползли на новый год. Каждый думал о своих
проблемах.
Сергей, наверняка, о том, чтобы найти работу. С марта
прошедшего года он стал безработным. Когда появляется излишек рабочей силы,
хозяину хочется как можно меньше тратиться на неё. Так
получилось с Сергеем.
Пётр, конечно, думал о здоровье и, наверное, его
тревожила мысль о работе: «Не потерять бы её».
Я думала о здоровье Петра: только бы он выкарабкался.
И ещё мысли были о новой работе. Меня зачислили в двухнедельную группу учениц на фабрику по сборке катетеров
для микрохирургии. Но был один нюанс,
что пугал меня: работа с очками от которых,
поначалу, может болеть голова. У меня голова часто болит без видимой причины, а
тут – очки!
Мы с Сергеем немного попрыгали около телевизора, всё-таки
Новой год нужно встречать весёло. Пётр лежал на диване, лицо его было опухшим, он тяжело дышал, но пытался улыбаться. Видя его плохое состояние,
мы решили разойтись по нашим комнатам.
В первых числах января Пётр сделал томографию – сканирование
внутренних органов. Результаты нужно
было ждать ещё неделю. Ходил он с таким трудом, что у меня сердце сжималось от
боли и горя за него.
Как раз в первый день моей учёбы на фабрике муж принес
домой конверт с результатами томографии.
- Ну и что там написано, папочка? – спросила я его,
вернувшись с учёбы.
- Не знаю. Я ещё не открывал пакет, - ответил муж. –
Ходил сегодня к участковому врачу, он мне продлил больничный, а в конверт так и
не заглянул. Наверное, и он не имеет права открывать его. Наверное, это дело
уролога, а уролог уехал в отпуск и будет через десять дней.
- Давай откроем и посмотрим, что там написано, -
предложила я. – Не будешь же ты десять дней сидеть и ждать врача. Тебе
становится хуже с каждым днём.
- Мы не имеем права открывать конверт! – упёрся Пётр
(даром, что ли, он родился в год Быка).
- Что значит, не имеем права? Это твоё здоровье и ты,
именно ты имеешь право знать всё, что касается тебя! – мы начали говорить на
повышенных тонах.
Я, не обращая внимания на его возражения, открыла конверт
и взялась за заключение специалиста. Оно, естественно, было написано не на
русском языке. Села за словарь. Конечно же, многих специальных терминов в
словаре не нашла, но то, что смогла перевести - прочла по телефону Валентине.
Та, с помощью своих знаний латинского, знаний врача и личного опыта терапевта,
сделала заключение:
- Самая главная проблема – почки. Сами вы ничего не
сделаете. Нужна помощь специалиста. Что говорит ваш врач?
- А он, даже, конверт не открыл. Я сама
это сделала. Поразительно, что даже из больницы не позвонили и не
предупредили об опасности. Содержание креатина три единицы – зашкаливает в два
раза! Помнишь, в тот раз, когда я ехала на велосипеде и меня сбила машина, тогда я повредила руку. После рентгена врач, что его делал, мне позвонил и предупредил:
«Сеньора! У Вас в кости трещина. Обратитесь к врачу ортопеду».
- Да! Я думала, что только у нас есть олухи, а,
оказывается, этого добра и у них хватает, - сделала Валентина заключение, и ещё раз настоятельно
посоветовала добиться госпитализации.
Я передала совет Валентины Петру.
- Вот, у меня заканчиваются таблетки, в среду я пойду
к врачу за новым рецептом и покажу ему заключение томографии, - ответил мне
Пётр на это.
УЧЕБА.
А у меня шла учёба. На действующей фабрике, в
основном цеху, который называется белой камерой, был выделен угол для учениц.
В белую камеру, а она называется так, потому к ней
предъявляются особые требования по
чистоте воздуха и всего помещения, мы входили в белых одноразовых комбинезонах,
белых бахилах на ногах и белых капюшонах
на голове. Работали только в перчатках, которые часто меняли.
Как ни странно, от
очков с пятикратным увеличением голова у меня не болела. И вообще, за
всё время учебы, я не получила ни одного беспокойства от моей мучительной
«спутницы» жизни. Правда, спинной остеохондроз выступил её
заместителем, но эту боль можно было контролировать. Заниматься одной и той же
операцией целых восемь часов было тяжело. Немела спина, затекали руки и меня
начали посещать сомнения: «А смогу ли я выполнять эту работу?» Когда, в
перерывах, спрашивала мнение других учениц, то оказалось, что все находятся,
примерно, в таком же состоянии.
В группе нас было десять человек. Семь женщин из Украины,
одна из Молдовы, одна из Польши и всего лишь одна – итальянка.
Вечерами я приходила домой и рассказывала мужу об учёбе.
Он, приоткрыв глаза, слушал меня. Видно было, что ему очень плохо.
ГОСПИТАЛИЗАЦИЯ.
В среду мой больной сходил к врачу, тот дал ему направление
и приказал госпитализироваться срочно.
- Ну что, папочка, поедем сейчас? - спросила я мужа,
когда вечером вернулась с учёбы и узнала о результатах посещения врача.
- А может завтра, с утра? – предложил Пётр.
- А если ты не доживёшь до этого завтра? - поставила я вопрос напрямую. – Нет, поехали
сейчас, пока автобусы ходят.
В городе, дорога до больницы ему показалась бесконечной.
- Мне тяжело дышать. Давай помедленнее идти. Как далеко,
- говорил Пётр о том пути, который мы раньше проходили по несколько раз в день
и не замечали.
В «Скорой помощи» Петра приняли, оформили необходимые документы, уложили на
каталку, и мы заняли очередь на первичный прием к врачу. Перед нами, на таких
же каталках, ожидали своей очереди ещё пять человек
больных.
- У меня во рту пересохло, - с трудом ворочая языком,
говорил муж.
- Принести тебе воды? – спросила я, чтобы хоть чем-то
помочь ему.
- Да, ладно, потерплю. Я пить хочу, но и боюсь пить.
Я весь надут как резиновый пузырь. Как бы не лопнуть. Правда, может быть, просто
пополоскать рот.
- Сейчас пойду, спрошу у санитаров стаканчики и
принесу тебе воды, - я оглянулась в поиске кого-нибудь из медперсонала.
Постучалась в комнату отдыха медиков и попросила два
стакана. В туалете набрала воды и муж пополоскал
рот.
Подошла наша
очередь. Петра закатили к врачу, я осталась ждать в коридоре. Через время врач
вышел и позвал меня:
- Вы знаете, какая у вас проблема?
- Да. Серьёзное осложнение с простатой, а сейчас ещё
добавилось воспаление почек. Вы что-то ещё нашли? – спросила я в ответ.
- Нет, - кивнул врач головой, - ничего нового. Всё тоже, но хорошо, что вы
знаете это.
Мы дождались результатов анализов, и, в сопровождении
санитара, отправились в отделение урологии. Дежурный врач отделения, как только
увидел результаты, воскликнул:
- В жизни не видел такого уровня креатина – почти двадцать
единиц! С таким креатином уже не живут! А он пешком дошёл до «Скорой помощи»!
Ну, Украина, даёт!
Нас предупредили, что сейчас, оперативным путём в воспалённую
почку будет вставлен катетер, своего рода дренаж. Если мы возражаем против
операции, то…
Мы почитали предложенные бумаги
и Петр их подписал. Операция - это всё-таки шанс, а возвращаться домой, не испытав
все возможности – глупо.
Молодой врач успешно поставил катетеры в почку и в мочевой
пузырь. Петра подключили к капельницам, и отвезли в палату.
- Всё, - сказали мне, - оперативное вмешательство прошло
удачно, лечение началось. Вы можете идти домой.
В час ночи я вышла из больницы. Автобусы уже не ходили,
наняла такси. В начале второго была уже около нашего дома. Расплатилась с
водителем и попрощалась с ним.
ЛЮБОПЫТНАЯ ЛЮДМИЛА.
На следующее утро, по дороге на фабрику, меня настиг
звонок телефона. Я ехала на велосипеде, и мне пришлось остановиться. Экран
высветил имя соседки по дому, соотечественницы Людмилы.
- Вера! Слушай, что я хочу у тебя спросить. Я сегодня ночью, так где-то в начале второго,
проснулась оттого, что сильно чем-то воняло. То ли газ пропускает, то ли ещё
что, не пойму, откуда такая вонь. А ты ничего не
слышала?
Мне стало смешно. По-видимому, её сожитель, албанец
Джимми, бывший полицейский, услышал мой голос, когда я вернулась на такси.
Напрямую спросить меня о том, откуда я приехала в такое позднее время, ей было
неудобно, и Людмила придумала такое враньё.
- Ты знаешь, я не слышала запаха газа. А тебе могу
посоветовать, если так развилось обоняние, это один из симптомов беременности.
Сходи к врачу, проверься!
- Ну, ты меня насмешила! Да у меня-то и месячных уже
давно нет.
- Вот ещё один из симптомов беременности - отсутствие месячных. Сходи к врачу. Всё,
Людмила, пока. Я тороплюсь.
Она соврала, а мне не хотелось откровенничать с ней.
ЛЕЧЕНИЕ.
Вечером после занятий, наскоро поужинав дома, я поехала
к Петру в больницу. Он лежал под капельницей, но его вид изменился к лучшему.
Опухоль на лице – прошла, оно приобрело более свежий вид. Глаза стали голубые-голубые.
- Как дела, папочка?
- Уже лучше! – слабым, но довольным голосом сказал
он. – Мне легче стало дышать. Правда, сегодня не спал всю ночь. Через меня
прогнали литров шестнадцать раствора. Но и уровень креатина упал до четырёх.
Одна из медсестер сказала «Чудо!»
- А гулять тебе можно? – мой энтузиазм физической культуры
не давал покоя не только мне, но и Петру. – У тебя бока не болят?
- Болят. Хотелось бы походить, но не знаю, как я с
этими двумя мешками и капельницей буду передвигаться. Надо спросить у
медперсонала.
Пришедшая медсестра разрешила пройтись и помогла приодеться
к прогулке. Мы двинулись из палаты. Петр катил капельницу и опирался на неё, а
я несла присоединённые к нему мешки с мочой. Но едва мы сделали пять шагов по
коридору, как ему стало плохо, он весь покрылся потом, побледнел:
- Мне плохо!
Мы немедленно повернули обратно. Он сел на кровать, я
вызвала санитаров. У Петра открылась рвота. Я подставила ему какую-то огромную
мерительную кружку. Пришли санитары и спокойно подождали окончания реакции.
Переключили систему к кровати и уложили мужа. Он потихоньку приходил в себя.
А мне стало страшно. Неужели я своим энтузиазмом ему
навредила? Неужели он так болен, что нельзя ему помочь. Я сидела рядом, держала
его за руку и повторяла одну и ту же фразу:
- Папочка! Выкарабкайся. Ты нам нужен.
Потом подумала:
«Что я вру? Он, прежде всего, нужен мне. Но не слишком
ли это эгоистично?» И я продолжала повторять:
- Выкарабкайся! Ты нам нужен! – слезы, мимо моей
воли, катились у меня по щекам.
- Не плачь! – слабым голосом попросил Пётр.
Легко сказать «Не плачь!» Мне заплакать - не стоит усилий,
а тут такая причина!
Домой я вернулась в тяжелейшем моральном состоянии.
Мне нужно было с кем-то поговорить. Позвонила Валентине. Она сразу же спросила:
- Как там Пётр?
- Ой, Валя! Это какая-то страшная мистика! Его матери
было пятьдесят семь лет, когда она умерла, и ему сейчас столько же! Вроде бы за сутки, с помощью капельниц, уровень
креатина значительно понизился. Лицо посветлело, и я его потащила погулять. А
ему стало так плохо! Просто ужас!
- Это реакция надпочечников, - выслушав, что
случилось, сказала она.
Я, правда, не поняла,
хорошо это или плохо: реакция надпочечников, но боялась уточнять.
А Валентина продолжала:
- Да, я тебя
понимаю. Это страшно. С моим Вовой я сама пережила такой же момент этим летом.
Если бы меня не было рядом, когда у него случился инсульт, то я могла бы его
потерять. Плохо, что с ним случилась беда, но хорошо, что в этот момент я была
рядом и сделала всё необходимое. Так! Давай я в это воскресенье приеду повидать
вас.
На том мы и остановились.
Но после того случая состояние Петра начало улучшаться.
Когда на следующий день я пришла навестить его, он
мне рассказал:
- На меня, мамочка, напал такой аппетит, что я,
бывает, заставляю себя остановиться, чтобы не есть быстро. Приходится
заставлять себя есть медленно, тщательно пережёвывая пищу до тридцати раз.
Дело пошло на поправку. Хочется надеяться, что самое
страшное позади, и то, о чем мы думали в новогоднюю ночь – свершается.
ПЕРВЫЕ ДНИ НА НОВОЙ РАБОТЕ.
После двухнедельной учебы на фабрике со всей нашей группой из десяти человек,
заключили пробный контракт на пятнадцать
дней. Нас разделили по пять человек на две смены, и мы пришли на работу.
На фабрике, в цеху, меня поставили на операцию, назову её так: «Складывание цилиндрического пузырька в (два) три лепестка». Диаметры пузырьков от
Весь пробный контракт я страдала. Работа у меня двигалась
медленно. У моих, более опытных напарниц было по пятнадцать сложенных
пузырьков, а у меня только пять, за тот же период. Да и те были сложены криво,
и возвращались мне на переделку. От этого я начинала волноваться, дрожать.
Качество работы ещё больше ухудшалось. «Наверное,
я уже старая для этой работы. Руки дрожат. Не в силах совладать с волнением» -
думала я про себя. Сидела и потихоньку
плакала. На расспросы: «Что случилось?» Отвечала: «Ничего, ничего! Это у меня в
глаз соринка попала». Душой отходила, когда меня переставляли на другой этап
этой операции – нанесение покрытия на пузырёк. Благодаря этому покрытию, после
термической обработки, пластмасса приобретала, как бы память-гофрировку.
Проведённый по человеческой артерии при
помощи длинного и тонкого катетера,
сложенный пузырёчек со светящимися маркерами, за которыми будет
наблюдать врач на экране телевизора, в нужном месте развернётся врачом,
разбивая холестероловую
бляшку. Кровь пошла по артерии и операция уже не нужна! Проблему обратного
сворачивания пузырька, а она на первом этапе микрохирургии была, решили при помощи гофрировки.
Даже дедовщину, вернее бабовщину
- пойди, принеси материалы, салфетки, перчатки,
я переносила безропотно. Всё же не листики складывать!
Ещё легче был этап чистки катетера. Салфеточкой, моченной
в специальном спиртовом растворе, протираешь весь полутораметровый катетер. Делов куча!
Как-то в один из обеденных перерывов, мы уселись в столовой
перекусить. Настроение унылое, работа не очень получается, как говорится, «на
душе кошки скребут». Бросив взгляд через стол на девчонок из моей группы, я
заметила, что они как-то странно одинаково
на меня смотрят.
- Вы чего на меня уставились? – спросила я их недоуменно.
- Нам сказали, что ты молодец. Уже вошла в производство
продукции, - сказала одна из них, выражая общее мнение. - А мы всё ещё сидим на
пробах.
- Я молодец??? – моему удивлению не было предела. –
Да у меня только одна операция и получается хорошо, что протирать катетеры!
Я видела, что и они переживали и плакали. Но, как
выяснилось в разговоре с давно работающими женщинами, через это прошли почти
все. Почти все плакали оттого, что поначалу работа не получалась.
На первой операции, меня продержали почти три месяца.
Листики пузырьков стали складываться хорошо и быстро. Соринки в глаза перестали
попадать.
Сейчас я делаю
другую операцию: свариваю горячим воздухом трубочку катетера с маркером, что
проходит в пузырьке, и который будет светиться
на экране.