ЗАБОТЫ СЕМЕЙНЫЕ.

Однажды, промозглым мартовским воскресеньем  поднимались мы с дочерью по лестнице «Здоровье», что ведет из самой низины Маяка в наш коммерческий центр. Дорога не столько длинная, сколько всё время на подъем.

У меня в голове  куча семейных забот: скоро засаживать огород, а навоза нет; надо бы ремонт в квартире сделать, но в дожди швы в доме протекают, бесполезно что-то начинать; к родительскому дню надо бы памятник и ограду отцу на могиле поставить…

На всё это требуются деньги, и немалые. А денег нет и где их можно заработать не знаю. Решит ли Италия все наши  проблемы?

Тут ещё у дочери неудачный брак длится уже третий год.

Будущий зять мне сразу не понравился. При первой же встрече со мной, он был пьян. По этой причине  не смог рассчитать силу эмоций для знакомства с суровой, не любящей пьяных, женщиной. Он с жаром бросился обнимать меня, восклицая:

─Мама!

Новоиспеченной маме срочно потребовался соленый  огурец, чтобы закусить.

Из-за пьянки брак распался. Хорошо хоть детей не осталось.

Нет! Хватит об этом! И мои мысли опять пошли по кругу: скоро посадка, а навоза нет…

Тут, мимо нас, по  центральной сельской дороге, торопливой рысью, пробежал один молодой человек. Мой кругооборот мыслей о навозе, швах, могилке, зяте был сбит восклицанием дочери:

─Вот, мам! Посмотри! Этот парень, один из немногих порядочных у нас в селе, на которого стоит обратить внимание.

Она своему неудачному браку расстроилась меньше чем я: с тем ошиблась, теперь буду умнее.

─А он кто?─ обернулась я в след энергично удаляющейся спине.─ Видно ценит своё время, что  так бежит.  Куда это он, так быстро?

─У него, видимо, перерыв. Бежит он домой. Живет в терсоветовском общежитии. Он музыкант. В нашем доме культуры руководит вокально-инструментальным ансамблем. Ещё он и в сельском совете работает, в военном столе. Да ты его видела на концерте к 8 Марта.

─Доча! Я далеко плохо вижу. Концерт помню. Твоих одноклассников Колю и Лешу, узнала по волосам и контурам фигур. А этого молодого человека и не представляю себе внешне. Мне больше запомнилось то, как ты после культурных мероприятий, прибежала домой с разбитыми коленками и  подранными  колготками. Оказалось, что ты участвовала в соревнованиях по перетягиванию каната. Короткая юбка, туфли на каблуке и колготки как раз подходящая форма для этих соревнований. Была вся запыхавшаяся и навеселе. Взяла Артемову кружечку, чтобы выпить воды, затем не смогла поставить её на место. Кружечка   упала и разбилась. Ты пьяно махнула рукой и  убежала в детскую. Надела брюки и помчалась обратно. Артем,  потом, спрашивал, словами из сказки:

«Кто пил из моей кружки и разбил её?»

Я завершила свои воспоминания и вернула разговор на, заинтересовавшую меня, тему:

─А этот молодой человек? Ему сколько лет?

─Он постарше меня лет на десять, ─ проявляет  дочь свою осведомленность, о только что пробежавшем.

─У него, наверное, есть семья и дети?─ предполагаю я, исходя из возраста.

─Нет. Он не женат. И детей, вроде бы, нет,─ говорит дочь то, что знает.

─Странно! Такие хорошие люди и свободные! И как ты думаешь, он ещё долго будет бегать один?

─ Не знаю. Там видно будет,─   неопределённо ответила Таня.

И мы пошли дальше, а мои мысли вернулись снова на свою орбиту: навоз, могилка, швы, зять.

Зять. Этот молодой человек. Где могут пересечься их пути? Не в музыке же! Дочери с папой впору петь дуэтом. Разве что только в одной компании со школьными друзьями Колей и Лешей.

А эта энергичная фигура уже исчезла в  туманном изгибе улицы Таврической.

В апреле, наконец-то, получен заграничный паспорт, и  окончательное решение ехать в Италию принято. Друг Анатолий, «возглавил автопробег» и пришел к нам помочь позвонить во Львов в турбюро. Параллельно он сделал звонки с нашего телефона  и по своим делам.

Пришла пора поговорить с детьми об отъезде. Разговор я начала с младшего, тринадцатилетнего сына:

─Артем! Я,  в начале мая, еду в Италию.

─Мы с папой остаемся?─ перспектива необычной ситуации его встревожила.

─Пока да, но и папа через месяц поедет туда. Вы с Таней останетесь вдвоем на хозяйстве. Таня тебе будет и за сестру, и за маму. Слушайся её, помогай ей во всем по огороду и по дому. Думаю, и Саша с Олесей помогут, когда надо. Бабушку не забывайте.

─А вы надолго едите?─ грустно спросил Артем.

─Думаем на год, ─ верилось тогда мне.

─Вы уедете, а Таня будет друзей водить в дом, ─ предположил, уже опытный в этом вопросе, Артем.

Теперь пришла пора грустно задуматься мне: кого я на кого оставляю? Артема на Таню  или наоборот?

У двадцатитрёхлетней Тани  известие о нашем скором отъезде вызвало чувства, прямо противоположные чувствам Артема:

─Ура!!!─ закричала она так откровенно и радостно, что даже засмущалась своей откровенности,  и прикрыла рот руками. Но глаза продолжали излучать это «Ура!»

─Ты ещё и глаза закрой,─ посоветовала я и, отвернувшись, улыбнулась.

─Мама, ты не думай. Я ведь радуюсь не тому, что вы уезжаете,─ попыталась объясниться она.

─Я понимаю. Ты радуешься тому, что остаёшься одна. Ты уже жила своей семьёй, была хозяйкой в доме и тебя эта перспектива не пугает.

Двадцатидвухлетний старший сын Саша уже жил  с женой Олесей отдельно от нас. К ним я тоже зашла поговорить о намечающемся отъезде. Идея съездить в Италию на заработки им понравилась.

Итак, будущая жизнь детей представлялась относительно отрегулированной.

А на счет  «водить друзей в дом» Артем оказался прав. Уже на проводах  мужа в Италию  среди гостей был тот молодой человек, спину которого я видела в мартовском тумане. Петру посчастливилось увидеть этого молодого человека, по имени   Валера, с лица. Отцовская оценка была положительна.

Через два месяца дочь по телефону доложила, что ей сделали предложение руки и сердца, и она думает. А в августе я узнала, что на октябрь готовится свадьба.

Одну из моих забот, о зяте, решила дочь. И, если верить отзывам мамаш дочерей на выданье, довольно удачно.

С появлением денег решились и другие заботы семейные: о навозе на огород – со старшим сыном Сашей, о протекающих швах в квартире – с новым зятем Валерой, о могиле отцу  - с матерью и братом Юрой.

Затем, как аппетит во время еды, пришло понимание, что, только работая в Италии, мы сможем решить ещё одну семейную заботу, со  степенью трудности повыше: «каждой семье – отдельную квартиру!»

 

В НЕАПОЛЕ

В Неаполь я приехала второго мая ночью. Всё здесь было необычно: высокие пальмы, выше, чем в Ялте; красивые  высокие дома, с опускающимися жалюзи; даже собаки на площади спали, не так,  как наши. Необычно теплый воздух даже майской  ночью. Удивило ещё и  то, что такой знаменитый город и такой замусоренный.

Ночные улицы Неаполя не были особо пустынны. «Ночные бабочки» и «мотыльки» там и тут стояли, каждый, на своём посту.

С наступлением утра привокзальная площадь начала заполняться народом, другой рабочей категории. Пришли Леся и Коля Ермаковы и провели мне  начальный вводный инструктаж. Для нас жизнь поменялась, и ко многому нужно привыкнуть.

Первый шок я испытала, когда для обеда была намечена мраморная лавочка на одном из перронов вокзала. На ней расстелили газетку и выложили все съестное. Я стояла и смущённо  оглядывалась. Вокруг нас шли  к поездам люди, а мы ели, пили  и закусывали.

К воскресному обеду, подошли две  знакомые Леси. Одна из них, в Италии уже месяц и считала себя почти аборигеном. У неё сложился критический взгляд на нагромождение санитарных приборов в ванной комнате:

- Я не знаю, зачем итальянцы наставили столько писсуаров в санузлах, да ещё горячую воду подвели. Я  на этот писсуар сажусь верхом, как на коня, и подмываюсь.

Понимаю, что разговор идет о биде. Этот прибор я сама вычерчивала на планах гостиницы люкс, когда работала в проектном институте. Но в моей квартире этот прибор отсутствует. Роскошь!

- Это, скорее всего, не писсуар, а биде, и используешь ты его правильно, -  похвалила я догадливую женщину.

Леся, прожив в Италии девять месяцев, полагала, что знает язык достаточно хорошо. Но вот об умственных способностях итальянцев она была невысокого мнения:

- Они такие бестолковые! Я им по-итальянски говорю, а они ничего не понимают.

Замечу, что те из нас, кто не учил специально язык, выходил из положения просто. Подставлял итальянские слова в русскую конструкцию предложения и выходила такая тарабарщина, что, естественно, итальянцы нас не понимали.

После обеда, на привокзальной площади мы нашли свободное место и уселись на сумки. Вокруг сновал, в основном, наш народ. Кто пришёл  на выходной день встретиться с друзьями,  кто хотел найти  другую работу, полегче, кто искал  первую работу.

Спустя два часа я освоилась с ситуацией, первая скованность прошла. По примеру других женщин, так же, начала спрашивать работу, у прибывших на выходной соотечественниц. Но в первый день мне не повезло.

Леся помогла мне с устройством на квартиру  на ночь. Показала, где днем можно пойти   пообедать при церковной столовой.

 

СЛУЖАНКА.

Работу я нашла на третий день. В одну многочисленную семью, которая жила в квартире из семи комнат,  требовалась служанка для мытья полов, глажки и стирки. Посредником, в устройстве меня на работу, выступала одна полячка. С использованием русских, украинских, польских и итальянских слов мы объяснились по условиям работы, оплаты и выходного дня.

По началу мне было хорошо всё, ведь ехала сюда работать. Я должна заработать деньги, чтобы встретить мужа. Потом – нужно отдавать долг, чем быстрее, тем лучше. Там проценты растут каждый день! И ещё есть наша семья. Всё это подстегивало меня начать работать, как можно быстрее.

 Но одно дело – мечты, а другое – реальность. О продолжительности рабочего дня мне даже не пришло в голову спросить. Казалось очевидным, что работать нужно не больше восьми часов. Времена рабовладения прошли давно. Так думала я и ошиблась. Столько работать, как требовала от меня хозяйка, я не смогла. Мой рабочий день начинался в половине седьмого утра и заканчивался в одиннадцать ночи. Выходной день, воскресенье, начинался в двенадцать дня и заканчивался в восемь вечера. Через две недели непрерывной работы у меня так болели руки, что я начала подумывать поменять место. 

Я попыталась оговорить себе перерыв в течение дня. Мне дали один час, но он не решал проблемы: эту работу я не тянула.

Питаться я должна была с семьей. Они, обычно, не имели привычки завтракать. Обедали и ужинали довольно плотно.  Ужин начинался в девять часов вечера. Потом они шли спать, а я оставалась помыть посуду и убрать кухню.

После одного такого плотного ужина мне приснился страшный  сон: как будто бы в Неаполь я  приехала беременная двойней на седьмом месяце. Мало мне забот с тремя детьми,  так я ещё эту беременность запустила! Как я себя проклинала!  Как я горько плакала!   И, по-видимому, не только горько, но и громко, потому что хозяйка прибежала к двери моей комнаты  узнать, всё ли у меня в порядке, и, спасибо ей, спасла меня от этого ужаса.

Мне было плохо в этом доме: не устраивало питание, невыносимый режим труда и отдыха, пренебрежение ко мне со стороны двадцатилетних детей и, конечно же, проблема языка.  Я терпела из последних сил, чтобы получить хотя бы первую зарплату. Слезы, в тот первый месяц, посещали меня довольно часто.

Уборка в этом доме проводилась не, потому что было грязно и пыльно, а потому что, если служанка получает деньги, то её нужно истязать беспрерывно. После обеда все шли отдыхать, а  я должна была гладить бельё. Потом, после их отдыха, мне находили другое задание. Цель была та же: чтобы служанка  не сидела.

Особо я возненавидела медные кружочки газовой плиты. Хозяйка требовала, чтобы эти кружочки всё время были блестящие. Но медь темнела после каждого зажигания газа. Я по три раза на день их начищала. Выматывала бессмысленность работы.

Правда, одно светлое событие я, всё-таки, пережила в этой семье. Женился старший сын, из четырех детей хозяев.

Жених и невеста представляли собой смешную, по нашим меркам, картину. Им обоим было уже по тридцать с лишним лет. В состоянии жениховства были более семи лет.  За это время успели округлиться до размеров Вини Пуха. Оба  готовились к первому браку. Правда, за эти годы они успели купить себе хорошее жилье и обставить его мебелью. Где, кстати, и жили до свадьбы. Оставалось только родить детей в законном браке.   

  По неаполитанскому обычаю, в двенадцать ночи перед свадьбой, жених должен петь под балконом невесты серенады. Всё это я поняла потом, под домом невесты. А тогда, за вечер до этого события, из их объяснений, я не поняла ничего. Подумала, что идем куда-то в гости, где будут петь серенады. Это,  заимствованное из итальянского языка, слово мне было понятно. Я надела мой лучший костюм с широкими плечами,  вдела в уши лучшие сережки и  когда вышла из моей комнаты, оказалась, выряженной неуместно. Хозяйка пошла на это мероприятие в домашнем халате и  тапочках.

К двенадцати ночи весь квартал, где жила невеста, был готов слушать певцов. Изо всех окон четырехэтажных домов, прямоугольником образующих закрытый двор, уже торчали зрители. Многие жильцы  спустились  вниз на площадку, в ожидании зажигательного спектакля.

И вот, ровно в полночь, раздалась музыка гитары и мандолины. Это наемные музыканты начали представление. Невеста, вся в белом (в белых брюках и белой рубахе) вышла на свой балкон и  бросила вниз  несколько роз. Цветы предназначались «поющему» внизу жениху. Но жених зазевался, и розы начали  разбирать более шустрые молодые люди. Младший брат, видя, что родню обирают, кинулся поднять, хотя бы одну, для старшего.

А тем временем музыканты начали петь.  Они были действительно профессионалы своего дела! К концу, заказанных, пятнадцати  минут ритм и темперамент исполнения песен  артистами  достиг такого накала, что подпевающий и  пританцовывающий народ  чуть ли не падал из окон. 

─Спасибо, Кармелла! Это был чудесный спектакль!─ кричали на прощание моей хозяйке из окон соседи её будущей невестки.

В день свадьбы меня наградили подарком: пол дня выходного! Они все уехали, а  мне разрешили отдыхать, не работать, но из дома не выходить.

К тому времени Пётр уже приехал в Неаполь и  днями топтался на привокзальной площади в поисках работы.

Он часто приходил под окна дома во время моего перерыва. Мы переговаривались друг с другом.

По всей видимости, кому-то из соседей по улице показались подозрительными наши свидания,  и однажды в дом Кармеллы нагрянула полиция. В это время я  была в душе. Ко мне настойчиво постучали  в кабинку.  Я долго не открывала. Поначалу думала, что это хозяин стучит: «Жаба, что ли задавила? Я, ведь, не без спроса полезла в душ! Может быть, я расходую много воды?» Я уменьшила напор душа, но за дверцей продолжали кричать. Причем  слышались три разных голоса, и один из них произносил понятное межнациональное слово «Пассапорто». Они были настойчивы и я, натянув платье на мокрое и мыльное тело, вышла для объяснений.

У меня спрашивали паспорт. Сразу вспомнился Зощенко с его рассказом «В бане»: «Куда голому девать документ…?» Полицейских было двое. Один домогался у меня паспорт, а другой заглянул в душевую кабинку, нет ли там кого? Я пошла через всю квартиру за удостоверением личности, оставляя на полу мокрые следы.

Для меня эта проверка прошла без осложнений, а вот для них, не знаю.

Я смогла проработать в этой семье чуть больше месяца. Однажды, в рабочий день после обеда, меня «понесло» в гости к сестре хозяйки. Так, мне казалось, просила старшая сестра.  По моём возвращении хозяин, строго спросил, о том,  где я была и  в сердцах, мне сказал: «Пошла вон!»

Честно говоря, я обрадовалась такому быстрому разрешению, мучительной для меня, ситуации. Я была избавлена от необходимости объяснять на языке, которым не владела, почему я хочу уйти.

Потом, эта старшая сестра, через полячку пыталась выяснить, почему же я ушла и не хочу ли вернуться?

 

ОВОЩЕВОД.

Второе моё рабочее место – работницей в огород, я получила, опять же через ту же полячку. Почему через ту же полячку? Она брала деньги по  моему устройству на работу и давала гарантийный срок, в течение которого принимала обоснованные претензии. Так говорила она, когда давала первую работу. И совсем не хотела помогать мне со второй. На телефонные звонки отвечала, но всё время сказывалась  очень занятой. После пары обтекаемо-увиливающих ответов я  придумала одну хитрость, чтобы получить от неё вторую работу за те же деньги и использовать мой гарантийный срок.

На привокзальной площади Неаполя  попросила одну нашу соотечественницу оказать мне услугу и  позвонить к работодательнице. Я уже знала, что у полячки была работа для мужчины и женщины в ресторан:

─Я ищу работу на  молодую семейную пару,─ сказала девушка на хорошем итальянском языке.

Полячка, на этот раз, не сказалась занятой, приехала быстро. Молодежь со знанием языка в цене! Со мной мило поздоровалась. Я тут же спросила о работе.

─Да, и тебе есть работа. Подожди немного,─ сказала та  и начала рассказывать молодой паре замечательные условия работы в ресторане. Так же, не забыла упомянуть о гарантии с её стороны.

─Хорошо. Мы подумаем,─ ответила девушка за себя, а также и за своего «мужа», парня, которого мы нашли тут же на привокзальной площади.─ А сейчас посмотрим, как вы соблюдаете данные вами  гарантии.

Полячке ничего не оставалось больше делать, как дать мне новую работу.

Так я попала на юг Италии, в одну семью овощевода. Копаться в  земле всегда тяжело. Здесь  я была нужна на сезон, до ноября. Это меня не  очень устраивало. Моя задача была работать в огороде, полоть грядки, поливать, собирать урожай, готовить хозяина семейства на рынок.

 Мы  поднимались, ели, работали и  отдыхали вместе. Не было  обидной и бессмысленной  эксплуатации. Уборка жилья проводилась раз в неделю, когда это было необходимо.

Днем, во время отдыха, я продолжала учить уроки из самоучителя, писала письма домашним. Из дома шли вопросы от детей: «Мама, папа! Как вы живёте? Что делаете?  Что едите? С кем дружите?» Письма писать я любила. Отвечала всем с удовольствием и подробно.

 Единственно, что меня беспокоило каждый день, это мой муж, его моральное состояние в связи с безработицей.

Пыталась упросить хозяев взять мужа вместо меня, но они не захотели.

─Мне пятьдесят лет и твоему мужу столько же. Что скажут люди, когда увидят чужого мужчину в доме?─ объяснила мне хозяйка.

─А чужая женщина в доме. Это ничего?─ спросила я, намекая на себя.

─Это ничего,─ был окончательный ответ.

Был ещё один момент, который не давал спокойно мне жить. В поезде, когда мы с нашими женщинами ездили на выходной в Неаполь, всегда заводился разговор о зарплате. У меня она, почему-то и в этой семье,  была ниже, чем у других. Это обижало. Работаю тяжелее чем, те, кто при больных, а деньги меньшие. И в сочувствующих не было недостатка:

─Да ты поменяй работу!

Как-то мне дали телефон одной нашей женщины, что хотела продать работу в Милане. Там, по сравнению с югом,  платили вдвое больше.

Созвонились. Договорились.

В определенный день я объявила хозяевам о том, что  ухожу от них.

Какой поднялся скандал! Я узнала о себе всё самое плохое. Слушала я этих эмоциональных итальянцев  и удивлялась про себя: «Что же вы так орете? Велика беда, работница уходит! Как меня вы выписали из Неаполя, так и другую найдете».

Кстати, забегая наперед, скажу, что эта семья до конца сезона так и не нашла никого, кто бы захотел поехать  на такую маленькую зарплату, на тяжелую работу и так далеко от Неаполя.

За день до отъезда позвонила в Милан. А у той, оказывается, планы поменялись, и она не уходит со своего места.

Класс! А я уже разорвала трудовые отношения и опять безработная!

Приехала к мужу в Неаполь, он, увидев меня, возмутился:

─Ты опять ушла! Ну, мамочка, мало того, что я без работы! Теперь и ты!

─Папочка, так получилось!

В этот же день начали звонить по телефону-автомату ко всем знакомым с вопросом о работе. Когда дозвонились до Леси, она, даже, обрадовалась звонку:

─Хорошо, что вы мне позвонили. Тут ищут одну семейную пару. Работа в деревне: свиней кормить, коз доить, за огородом ухаживать. Ты коз доить умеешь?

─Умею.

─Поедете далеко в горы на хозяйство?

─Да! Конечно!─ обрадовались мы.

─Но нужно подождать две недели.