ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1998 ГОД    МАЛЫЙ МАЯК.

Октябрь в Крыму, в том году, выдался сухой, с теплыми днями и холодными ночами.

Переполненный старый троллейбус №53, дребезжа всевозможными железками, шёл по  Новой дороге, высокогорной троллейбусной трассе из Алушты в Ялту. Вечером, уставшая, я возвращалась домой.  С семи утра до семи вечера зарабатывала хлеб, мой насущный, реализатором на рынке в Алуште.

В темноте уже ничего не было видно, но эта дорога, мне знакома  давно. Новой она для меня стала в детстве, лет сорок пять назад, в отличие от Старой, уже существовавшей. Особенно обе дороги мне нравятся осенью, когда окружающие их  леса переодеваются в красочные  одежды. Первыми меняют свой гардероб деревья дальних гряд Крымских гор. Последними будут те, что ближе к морю. Глядя на это богатство красок, на память приходят слова Пушкина  «В багрец и золото, одетые леса».  Точнее не придумаешь!

Остановка Малый Маяк. Мне выходить. Над селом, на фоне вечернего заката, со стороны горной гряды Бабуган  Яйлы чётко выделяется профиль Чёртовой горы:  старуха с маленьким обветренным носом, дряблой шеей и заброшенными назад длинными волосами тысячелетиями равнодушно смотрит  в небо. Давным-давно один богач давал совет беднякам, как стать состоятельными: «Сходите к  Старухе и помолитесь! Она вам поможет добыть денег». Но, и с долгими молитвами, богатство не прибывало: «Парагельмен – а  денег нет!» - с горечью заключали несостоявшиеся деловые люди.  У неё их никогда нет.

У меня сейчас, тоже, чёрная пора. На Парагельмен, она же  Старуха, она же Чёртова гора, можно посмотреть, но молиться нет ни времени, ни желания. У неё денег нет и у меня, их, тоже не много. Пять гривен заработала за двенадцать часов, восемьдесят  копеек  ушли на троллейбус…История повторяется!

От остановки бегу по дороге вниз.

Мой Малый Маяк расположился на склоне гор и в окружении гор. Он начинается, сверху за троллейбусной трассой. Эта часть села застроена переселенческими домиками, что ставились после войны. Называется, почему-то, Качмола. Что бы это значило, не знаю, но в детстве я думала, что на Качмоле растёт мушмула. Это ягода, которая созревает с первыми холодами. Позже я разведала, что мушмулы растёт больше у нас, тех, кто живет пониже.

Средняя часть села, что ниже трассы, зажата горами. Слева гора Ай–Тодор с тремя конусообразными вершинами, поросшими непроходимым лесом. Они мне не интересны. Сюда можно влезть, продираясь сквозь ветки и, ничего не увидев, вылезти, ободранным, обратно. Удовольствия никакого. Правда, на одной из них, на той, что ближе к Чёрному морю, давным-давно,   находился сигнальный огонь, маяк. Лет тридцать назад археологи раскопали там старый фундамент, квадратный в плане с полукругом в сторону моря. Наверное это и был маяк, который входил в цепочку таких же маяков на других вершинах гор вдоль берега моря. Так тогда  наблюдали  за водными просторами. Кто идёт, оттуда? Гость или враг? Кто, что первым увидел, специальными огненными сигналами, передавал по цепочке. Можно только представить сколько деревьев в округе пилилось тогда, чтобы поддерживать эту систему связи, этот световой телефон. Недаром в названии моего села сохранилось слово «Маяк».

А вот справа, моя любимая горка Воешка, с тропинками и площадками, с деревьями и  кустарниками, с интересными каменными валунами и скальными обрывами.  С неё открывается вид на улицы, дома и центральную площадь села. Среди одноэтажных домов, отстроенных на старых татарских стенах и послевоенных из ракушечника, в своё время, началась застройка улиц пятиэтажными зданиями. Но это время ушло, и застройка остановилась. На всех домах, больших и малых, лежит печать разрухи и обнищания. Люди живут бедно, среди роскошной окружающей природы.

 С моей Воешки можно, любоваться фантастической панорамой Чёрного   моря и, подошедших к нему, Крымских гор. Отсюда, медленно поворачиваясь с юга на север,  можно увидеть много. Медведь гору, что  «всасывает» воду, пытаясь вернуть свою легендарную беглянку. Эта гора, кроме того, служит местным жителям своеобразным барометром: если над  ней появилось  облако, «одеяло» – жди дождя.

  Следом идут морские  скалы посёлка Утёс. Если  в шторм, вокруг  них  бьются волны, образуя белые кружева прибоя, то значит, купание в море нужно отложить до следующего раза.

 На востоке виден шатёр Кастель горы. В дожди по её отвесным бокам текут коричневые потоки. Легенда о крепости, что была на вершине в давние века, утверждает: «Это течёт кровь защитников укрепления».

 Можно повернуться спиной к  морю, и рассматривать великолепие гор, которые сплошным фронтом закрывают южный берег Крыма от холодных северных ветров, образуя уникальный субтропический климат.

Лет пятнадцать спустя, после Второй мировой войны, Воешка ещё была голая. Всё, что могло гореть, в военные годы и после, брали люди. Всё, что успевало вырасти – съедали козы. Прошли тяжёлые времена. Деревья выросли, Воешка похорошела, заросла деревьями и кустарниками. Здесь хорошо играть в сказочное королевство и  разведчиков, целоваться с любимым человеком и ходить на прогулку с новорождённым младенцем. И внукам много чего интересного можно показать.

Ниже вершины Воешки дом, где родилась я, и  где сейчас живёт семья моего младшего брата Юры, с женой Татьяной и двумя сыновьями. По высокой северной стене дома, радуясь простору, энергично разбросал во все стороны  свои ветки-щупальца темно-зелёный плющ. Прохожие центральной улицы Утренней нет-нет, да и бросят взгляд на это чудо природы.

Рядом, дом двоюродной сестры Татьяны, у неё две дочери. Мы с Татьяной одногодки. Вместе играли в куклы и разведчиков, вместе бегали на море. Вместе десять лет учились в школе, потом в Симферополе в одни годы получали специальности. Из Симферополя, ветер романтики забросил нас, одну за другой, на работу  в Сибирь. Несколько лет спустя, ветер экономики вернул нас, одну за другой, в родные края. В один год мы родили дочерей у меня Татьяна, у неё Ольга. И они вместе играли в куклы, ходили десять лет в один класс. Забегая наперёд, скажу, что и  наши дочери родили нам внучек с разницей в возрасте четыре месяца.

Так сложилось в моей жизни, что я со всех сторон окружена Татьянами: кузина, невестка, дочь, подруга по институту, она же дружка на свадьбе и чьё имя мы дали нашей дочери, кума, когда делали запись о рождении нашего младшего сына, у кумы дочь с тем же именем. Я богата на Татьян.

  Дорога приводит меня в коммерческий и культурный  центр села на улице Таврической. Здесь, расположились постройки разных времён: большая новая средняя школа конца двадцатого века, дом культуры шестидесятых годов, сельский совет, овощной рынок и пять магазинов всевозможных возрастов. Самый  старый, из них, с толстыми стенами довоенной постройки, прежнего владельца грека и самый свежий, встроенный в павильон автобусной остановки. Кипарисовый сквер  в центре вносит южный, неповторимый нюанс в облик села. Проходящая через центр Старая дорога, близость к ней магазинов и рынка, делает его привлекательным для проезжающих. Водители специально поворачивают с Новой дороги на Старую, чтобы купить в центре всё необходимое. Хорошо покупателям, хорошо продавцам, хорошо гражданам государства. Общество живёт.

 Большими окнами  на море и  в центр села  смотрит  здание сельского  совета. В обход его уходит вниз лестница «Здоровье». Она, скалистыми  извилистыми поворотами, приводит, всех желающих, в нижнюю, городскую часть, с пяти и девяти этажными домами.

С последних ступенек лестницы открывается широкая панорама на морской горизонт. Приподнятость  над морем даёт обманчивый  эффект близости воды. Кажется: «Вот сейчас добегу до этого бугорка и оттуда прыгну в море». Но за этим бугорком есть  другой и так ещё два километра.

 Здесь, на лестнице, неожиданно,  я встречаю двух односельчан, моих коллег по заводу, друзей и кумовьёв Николая и Жору.

 

ЛЕСЯ  

- Коля! Привет! Как дела? А где твоя Леся?

Его жену  не вижу, уже, пару месяцев.

У этого вопроса  есть своя интересная история.

На плато горы Шарха, что расположилась ближе к  селу, в восьмидесятые годы прошлого века был выстроен новый завод железобетонных конструкций. Администрация завода нанимала на работу  персонал. Требовались рабочие и инженерные кадры. Для начала предоставлялось койко-место в общежитии.

Мы с мужем Петром, только что вернулись в Крым из Сибири и искали работу с перспективой получить жильё. Лучшего места, чем завод, для нас было не найти.                                                 

В  заводскую лабораторию, где мой муж занял пост начальника, Леся была принята лаборанткой. Родом  она была с западной Украины, что оказалось немаловажно в нашей истории. 

С началом Перестройки и обвалом экономической системы социализма, дела на заводе стали ухудшаться. Зарплату платили не всегда в срок, да и она инфлировала из месяца в месяц. Заводчане приуныли.

Леся, по примеру своей родни из-под Львова, оформила себе приглашение к дяде в Польшу, собрала товар и поехала зарабатывать злотые. Поездка окупилась с лихвой. По заводу поползли слухи: «Денег кучу заработала!» «Здесь купила, там продала» «Торгаша!»

Кто был, посмелей и почестней, подходил  и интересовался деталями поездки. Будучи человеком открытым, нежадным и общительным она рассказывала всем подробности дела.

 ─Не сидите! Шевелитесь! Деньги в Польше заработать можно! Не завидуйте мне! Тащите и вы сумки в поездах в Польшу! ─ говорила она тем, кто хотел благополучия, но боялся  что-то менять в своей жизни.

Нас с Петром она буквально подталкивала всюду: сделать фотографии, заполнить бланки на загранпаспорта, съездить  в ОВиР в нужный день. Использовала свои знакомства в магазинах для того, чтобы я могла купить товар из-под прилавка. Как мне было страшно и жалко тратить деньги на, ненужные мне, вещи!

Задолго до первой поездки в Польшу я пришла к маме рассказать о затевающейся авантюре. Ей, всю жизнь отработавшей честно учителем  в школе, было странно слышать, что инженеры, начинают заниматься этим делом, челночной торговлей.

-Не делай этого, Вера! Работайте спокойно на заводе.

Таково было резюме моей мамы.

Но жизнь диктовала свои условия. Мы готовились пойти по стопам русского легендарного Садко. В купеческих делах по всем вопросам консультировались у Леси. Она  помогала всем и во всём. Какой товар лучше покупать, что и почём идет в Польше.

Но мало было только купить товар, нужно было его ещё и увезти туда, где он  пользовался спросом.

И в этом Леся была для нас авангардом. Она беспокоилась и о билетах для поездки. Дорога в поездах была не легкой. Из Симферополя мы доезжали до Одессы,  а оттуда  в Пшемысль. Попытка миновать Одессу, ехать напрямую из Симферополя через Львов на Пшемысль не увенчалась успехом. В Львове наши «коллеги» просто не смогли влезть в переполненную электричку со своими огромными баулами.

В Одессе проводники поездов тоже зарабатывали деньги. На проданные в кассе места они, перед отъездом, набирали своих клиентов. Так что,  порой, ехать приходилось вдвоём на одном месте и  спать по очереди.

Границу между Украиной и Польшей проходили, с большими волнениями. Таможенники могли придраться ко всему: к кедам и трикотажным трусам, рыбным консервам и мягкой детской игрушке. Не говорю уже о спиртном, которое было запрещено к вывозу. Того, кто не понравился, могли высадить без объяснений. Но смысл в торговле был, и мы тащили  наши сумки на колясках-кравчучках.

Выступление Ельцина на танке в августе 1991-го я слушала в поезде на Пшемысль.

С 1991 по 1993 год с убывающим успехом мы ездили в Польшу с товаром. Когда отечественная продукция сильно поднялась в цене, смысл в купле-продаже исчез, «наша Польша» прекратилась. Но те, кто не поленился помотаться за Лесей с сумками, не дал своим семьям скатиться в нищету.

Летом 1993 года от Леси по заводу прошел новый клич:

─Все в Москву с овощами и фруктами!

Как и в первый раз, я пришла к маме рассказать об изменении маршрута нашего купеческого бизнеса.  На этот раз мама не была так категорична:

─Неужели это выгодно? Не проще ли всё продавать здесь?

─Сейчас соотношение рубля и гривны такое, что выгодно продавать в Москве,─ объяснила я маме текущий экономический момент.

Всё лето и осень мы возили в столицу всё, чем богат Крым.

Стрельбу танками по Белому дому в Москве я пережила на Бауманском рынке. Привезла на продажу сладкий ялтинский лук с нашего огорода.

А Леся, к этому времени, уже организовала первую торговую точку. Она в Польше купила крупную партию спортивных костюмов и продавала их. До самого августовского дефолта 1998 года её торговля развивалась успешно. В разгар летних сезонов Леся  организовывала пять-шесть  точек. Многие заводчане   работали у неё реализаторами.

Дефолт разорил нашу полководицу. Осенью она исчезла из нашего села. Как раз этой осенью и прозвучал вопрос:

─Коля! А где твоя Леся?

─Да, моя…─ Коля запнулся в  подборе «эпитета» для своей жены, но, так и не подобрав нужного слова, продолжил ─ она в Италии.

─В Италии? Да ты шутишь!? – я была ошеломлена ответом. - В Италии же, как в Греции всё есть! И что… Что она там продаёт?

- Ничего не продаёт. Она в Неаполе. В одной семье работает служанкой. Говорит, что работы женщинам много: убирать квартиры, присматривать за больными, нянчиться с детьми. Живет и ест в семье, ей ещё и платят где-то около четырёхсот долларов в месяц.

─ Ух, ты!  А как же она туда попала?

─Через турбюро. Едут с группой в турпоездку и  остаются там. Находят работу через посредников. Я тоже скоро уеду туда. И Жорику она поможет выехать. Нужно же из него как-то долги вытягивать! – сказал Николай, ткнув в плечо кума. - Правда, она говорит, что для мужчин там с работой плохо. Если тебя заинтересует что-то, позвони Анне, её сестре. Та всё расскажет.

На том мы и распрощались.

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ.

Я с увеличенными от удивления и потрясения глазами, не видя дороги, на «автопилоте», пошла дальше, вниз. Не заметила, как прошла под китайскими мимозами, что протянулась  вдоль четырёх  пятиэтажек для малосемейных граждан. Нет ничего более постоянного, чем что-то временное. Двадцать лет назад молодые супруги заселялись в однокомнатную квартиру вдвоём, а теперь их дети  сюда же приводят своих мужей или жён.

В одной из этих пятиэтажек живёт моя мама.

По курсу «автопилота» - следующая  лестница, вниз, к нашим мимозам и нашим трём девятиэтажкам.      В этих домах жильё удобное, рассчитанное на многосемейных граждан. Ещё при советской власти здесь планировался большой микрорайон из благоустроенных домов с развитой инфраструктурой. С притоком в посёлок населения задумывалось развивать черноморские  курорты. Но грянула революция, и всё кануло в Лету.

 Канули в Лету, так же, и элементы благоустройства: централизованный газ, мусоропровод, лифт. Сейчас из этих элементов остались только холодная вода и свет. И всё это  по графику.

 Кстати, надо было торопиться, скоро выключат свет. Пока шла к домам, они  все три, светились окнами, играла музыка, Якубович вёл «Поле Чудес».  Только вошла в подъезд, те две тусклые лампочки на втором и шестом этажах, что ещё функционировали, погасли. Лифт тоже  не работал. Его отключили ещё раньше, года три назад.

Теперь задача дойти до шестого этажа в темноте.

«Так! Нужно  сосредоточиться и считать  лестничные площадки. Первая. Вторая. Если бы луна на небе была, она светила бы в море, а море бы лунной дорожкой мне. Леся в Италии! Надо же! Так, а какой это этаж?»

В темноте, наугад, я подошла к двери лифта, а справа, в один фронт с лифтом - другая дверь. Это жильцы двух квартир площадки  так отделились от собак и кошек верхних этажей, которые приходят пописать подальше от своих дверей, к чужим. Двери в этом месте стоят на четвёртом и пятом этажах.

«Так! На пятом этаже нет стёкол в двери, а здесь?»

Стёкла я нащупала. Значит это четвёртый этаж: «Недолёт!»

 Прошла ещё два этажа, на ощупь прошла к своей двери. Дернула. Закрыто!

«Ну, чёрт! Я голодная и холодная, а они меня не ждут. Дверь закрыли!»

Начала ногой стучать в дверь. Звонки то, тоже не работают.

На мой стук откликнулась соседка Надежда сверху:

- Кто там?

«Перелёт!» - поняла я.

- А какой это этаж? – вынужденно спросила.

- Седьмой, - ответила Надежда, открывая дверь. В руке у неё турецкий люминесцентный фонарь, - у меня уже все дома.

- Извини, Надя. Это у меня не все дома. Этажами просчиталась.

- Да ладно, чего там. Иди. Я посвечу тебе.

- Спасибо! Пока!

Наконец-то, с третьей попытки, я попала в свою квартиру.

На кухне,  под автомобильной фарой, подключённой к аккумулятору, сидели мои мужчины. Тринадцатилетний  сын Артём, доделывал уроки. Муж  Пётр готовил ужин. Старшего сына Саши за столом нет, по-видимому, торчит на седьмом этаже у своей невесты Леси. А дочь Таня с мужем Фёдором уже живут отдельно.

- Ну, и приключение у меня сейчас было! – я уселась на стул и с досадой начала рассказывать о моих похождениях по этажам.

- А они на днях вставили стёкла,  - выслушав мой рассказ, сказал  Пётр.

- Ясно. Петя! Угадай, где сейчас Леся Ермакова? – перевела я разговор на более интересную тему.

─ Леся? Не знаю. А где?─ спросил он, дорезая салат.

─ В Италии.  

─ В Италии? А что она там делает?─ муж удивился точно так же, как и я.

Рассказала ему последние новости. Мы оба задумались. На переработку полученной информации у меня ушла неделя.    

 

ДЕЙЛ КАРНЕГИ.

Принять кардинальное решение мне помогла книга американского фермера Карнеги, с его советами как можно разбогатеть. Он говорил о том, что если у тебя не получается жить нормально в этих условиях, то их нужно изменить: найти другую работу или переехать в другое место. 

Выход из экономического тупика найден и я сказала Петру, что хотела бы поехать в Италию на год, поработать. Тогда мне казалось, что если я заработаю деньги, чтобы раздать долги, выполнить намеченные семейные дела и если, ещё у меня останутся двести долларов на руках, то семья будет в порядке.

Книга Карнеги, к  этому моменту уже была в руках  мужа, на детальнейшем и внимательнейшем изучении. Он, даже, по студенческой привычке, делал из неё выписки.

 Муж, в глубокой задумчивости, выслушал меня. Помолчал. А потом  изрёк: 

─Я тоже с тобой поеду.

─Но Леся сказала, что для мужчин там работы нет.

─А я всё равно безработный,─ уточнил Пётр.

─Хорошо. Давай поедем вместе. Мне будет лучше, ─ меня эта ситуация обрадовала. ─ Только давай поедем с разрывом в один месяц. Я поеду первой, заработаю деньги и вышлю тебе. А потом приедешь ты.

На том и остановились.

 

НАПУТСТВИЕ МАМЫ.

К весне решение ехать в Италию на заработки приобрело реальные очертания. Паспорт был на подходе, турфирма найдена, деньги в займы оговорены.

Когда в очередной раз я пришла к маме с рассказом о наших планах на будущее, она сказала:

─Что тебе сказать, доча! Когда ты собиралась в Польшу, я не верила в успех предприятия. Но у тебя получилось. С Москвой, я тоже боялась, но всё обошлось.  Раз ты уверенна в этом деле, поезжай. У тебя всё получается. Но ты не боишься оставлять мужа на целый год одного? Как бы не прихватизировали!

─А Пётр тоже хочет ехать со мной.

─А дети? Как они?

─Таня уже на ногах, хоть и разводится с Федей, Саша женат, а Артём останется жить с Таней. Мы будем деньги присылать на его содержание.

─Ну, тогда, Бог  вам в помощь. Собирайтесь!

 

ИЗ ГРЯЗИ – В КНЯЗИ.

Деньги на поездку, после недолгих поисков, решили  занять  у мамы нашего друга Анатолия. Условие было такое: под десять процентов месячных со сложным процентом.

Существует золотое правило, если не хотите потерять друзей, не занимайте у них деньги. Забегая наперед, скажу, после того, как мы рассчитались с его мамой, друг нам  намекнул, что они вытащили  нас, своими  деньгами, «из грязи - в князи».

Выходит так: пока мы работали  в Украине инженерами - находились в грязи. Как только в Италии, с помощью их денег, «поднялись» до уборщицы и  чернорабочего, то сразу же продвинулись по социальной лестнице наверх.

 

НИЧЕГО НА ВЫБРОС.

Лена, моя подруга, узнав о моих планах, помогла мне с  замечательным самоучителем по итальянскому языку  Черданцевой и Карулина от 1968года. Хороший учебник создали люди!

─Лена, откуда у тебя этот самоучитель такой старый?

─Купила. У меня ещё есть немецкий, английский и испанский учебники.

Так по вечерам, под автомобильной лампой на кухне, у меня начались занятия по итальянскому языку. Утром, пока  выбиралась в гору к остановке троллейбуса, и по дороге к Алуштинскому рынку,  где работала реализатором  на кондитерских изделиях у двух супругов, я учила подготовленные с вечера слова.

Сомнения в правильности намеченного предприятия, меня не покидали.