НОВЫЙ 2002 ГОД.

Третий новогодний праздник мы встретили в дружной компании в доме, где работала Валентина. За столом нас было шестеро. Валентина с подругой и  со своим подопечным дедушкой Джино.

Бабушка, жена старика, ещё летом, умерла от рака желудка, а дедушка продолжал жить и восторженно относиться к женщинам, хотя многого уже не помнил. Его племянницы говорили, что в юности он не пропускал ни одной юбки. Представляю, сколько натерпелась от него жена. 

Оля тоже была на праздновании. Нашу с ней Аниту положили в больницу, и Оля была свободна на всю ночь.

О моей договорённости, на счёт новогодней ночи, Виржинии начала напоминать ещё с первых чисел декабря. В последний вечер бабулька Тереза не дала мне поужинать, сказав, что я там, на вечере, наемся. На вокзал к Петру я прилетела как птичка. Всё-таки умеренность в еде  - великое дело.

 

РАЗОГНУЛИ ПАЛЬЦЫ.

А утром первого января когда я, полная радостных впечатлений,  возвратилась на моё рабочее место, Виржиния с её младшей сестрой выкатили мне кучу претензий:

- Каждое утро ты оставляешь маму одну в кровати и направляешься на пробежку. Ешь такую огромную номенклатуру, что чеки из супермаркета меня выглядят как простыни. Выходной у тебя очень долго длится. Каждый день ты уходишь на час погулять. Такая работа не заслуживает оговоренной зарплаты. Я тебе могу платить на двести меньше или…

Мне отогнули обратно все мои загнутые пальцы. Я знала, что у них я была далеко не первая в прошедшем году. Наверное, так было и с другими.

 Я выбрала второе. Соглашаться на меньшую  зарплату не хотелось. Кроме того, знала из разговора с коллегами, что я не спросила  лишку.

По тому, как сёстры переглянулись между собой, я поняла, что на такой ответ они не рассчитывали. По всей видимости, считали, что мне у них очень хорошо, я пожалею терять эту работу и соглашусь на любые условия.

- Когда я должна уйти от вас? – спросила я Виржинию. – Мне нужно знать, сколько времени у меня есть.

- Я тебя не гоню, - замешкалась она.          

- Интересно! – спросила я у Виржинии. – А что ты скажешь настоятельнице Розе-Марие? Какие ко мне претензии по работе?

- Скажу, что ты всё время хотела жить с мужем, - подумав, сказала Виржиния.

- И то правда, - согласилась я. – Спасибо, если так.

Я попросила у Виржинии поменять мне выходной день, сбегала на приём к настоятельнице Розе-Марие, и рассказала о возникшей проблеме. На моё приятное удивление, настоятельница меня приняла хорошо. Попеняла за длинные чеки у Виржинии, за  мою утреннюю гимнастику, пообещала помочь, но не сразу.

На прощание Виржиния подарила книгу Гуарески, с пожеланием всего хорошего мне и моему мужу. Так я продолжала знакомиться с замечательным итальянским писателем.

 

БЕССМЕРТНАЯ.

Неожиданно в эти последние  дни  мне позвонила Пальмира мать архитектора фирмы, где Пётр работал на стройке. С архитектором и его матерью мы познакомились ещё летом, когда я после Аниты, искала работу. Сын архитектор хотел подобрать своей маме компаньонку, а мама  летом, когда дни длинные, а ночи короткие,  ещё сомневалась.

- Приезжай ко мне жить, - была основанная мысль длинного разговора с  девяностодвухлетней старухой.

Как это вовремя! Бывает же так!

Зять Терезы перевез меня с сумками к Пальмире.

Здесь условия были таковы: мне дают половину зарплаты, за то, что я ночью буду  спать в доме Пальмиры, а днём меня не должно  быть там.

Ну что же, бывает и так! Понятно. Надо искать работу на день. Но одно дело торчать в парке в поиске работы летом, и совсем другое – зимой, когда холодно и дождливо.

Пальмира, также  спросила делать несколько часов уборки у нее, за что платила отдельно.

Как и все одиноко живущие люди, лишенные  ежедневного общения, Пальмира с удовольствием болтала со мной. В разговоре начали выясняться интересные подробности её характера и хода её мыслей. На свои девяносто два года она не выглядела. Была подтянута, энергична, моложава. Ей можно было дать семьдесят пять. Она об этом знала и любила, чтобы ей говорили это каждый день и не по одному разу.

- Эту люстру нам с мужем подарил наш старший сын на свадьбу, - как-то зашёл разговор о люстре, которую я мыла.

- На серебряную свадьбу? – интересуюсь я. Знаю, что до золотой свадьбы её муж не дожил всего лишь два года.

- Нет на первую, – хвастает старушка.

- Как же он мог подарить на первую, если вы только поженились?

- Как? – она задумалась. – Да. Такого не может быть.

Сколько лет ей она периодически забывала.

- Мне семьдесят два, - как-то объявила Пальмира.

- А Вашему старшему сыну сколько? – контролирую я содержимое памяти бессмертной старушки.

- Ему шестьдесят пять, - без запинки отвечает она.

- И сколько же Вам было лет, когда Вы родили первого сына?

- Ну, посчитай!

- Ну и посчитала! Семь. Такое может быть?

- Как это семь! Мне двадцать семь было, когда я родила первого сына.

- Тогда Вам должно быть девяносто два года.

- Нет! Мне семьдесят два! – упирается бессмертная бабуля.

Разговор о возрасте возникал периодически часто. Пальмира была сдвинута на своём внешнем виде.

Как-то мне пришлось говорить с одной из её невесток.

- Я не люблю с ней разговаривать. Она сосредоточена только на себе, своей моложавости и своих годах.

Таковы были особенности этой работы. Всё было бы нормально, но Пальмира ночью тряслась от страха и была рада моему присутствию, а днём была смелая и не хотела видеть меня в своём доме. Я не выдерживала сидеть целый день в парке. Однажды, когда я слишком рано пришла домой, бабуля мне сказала, что уезжает к сыну, и я должна съехать.

Со своими сумками я опять перебираюсь на квартиру к Назиру, где живёт Пётр. Жильцов маленькой комнаты, к этому времени, уже перевели в большую комнату. Там вмещалось до шести человек, мужчин и женщин. У Назира выросли аппетиты.

Состав жильцов в общежитии постоянно менялся. Кто-то находил работу и уходил. Кто-то не ладил с соседями по койко-месту и уходил на другую квартиру. Кто-то пил слишком много, это не нравилось непьющим жильцам и его «уходили».

Супруги Юля с Валерой тоже жили здесь. У Юли умерли одна за другой обе старушки, с которыми она жила безбедно. Юля искала работу. Валера работал на продаже апельсинов у одного итальянца с Калабрии.

Пару ночей мне пришлось потесниться с Петром на одной кровати, потом и у меня появилось отдельное  спальное место.

И опять неожиданно, как в сказке, пришла помощь со стороны настоятельницы церкви Розы-Марии.

 

     УБОРЩИЦА НА ШВАБРЕ.

Своей вдовствующей маме сын, на день, искал уборщицу и компаньонку. Каждый день с утра, на четыре часа, я приходила в  дом, чтобы убирать комнаты и, повисев на швабре, послушать хозяйку. От меня не требовалось длинных речей. Я должна была понимать мысль старушки, вовремя кивать головой  и адекватно реагировать на сказанное соответствующими фразами:

- Неужели? Вот это да! Вы правы, сеньора!

Больше всего от бабули доставалось, богатеющему на глазах у всего государства Италия премьер-министру Берлускони. Эти сведения  дальнозоркая бабуля черпала из газет, читая их под огромной лупой.

Вторым объектом старушкиных  нападок, был её сосед по дому, престарелый ловелас, который женщин менял как перчатки. Во всяком случае, так считала старушка. Через неделю работы и я была заподозрена в связи  с этим знаменитым  «Доном Жуаном»:

- За всеми уборщицами, что приходили работать ко мне, мой сосед начинал ухаживать! – возмущалась праведная старушка. – Вот и ты вчера с этим молодым человеком ушла вместе куда-то.

- Я?! Вчера? – я опешила и задумалась.

«Что вчера был за день? Куда меня могло носить? А главное с кем?»

-  Но я ведь не молода, чтобы с молодыми людьми гулять! – удивляюсь я.

- Ну, и он относительно молод. Ему где-то шестьдесят пять, - уточняет восьмидесятипятилетняя блюстительница нравов.

«Ну, да! Ну, да! Всё в жизни относительно! Он ей в сыновья годится,  а мне, как раз, в женихи».

- И куда же мы ходили вместе? – интересуюсь я.

- Вчера, когда ты вышла из моего  дома, он уже шел впереди. Вы, один за другим свернули за  один и тот же угол.

Я стала вспоминать вчерашний день. И, точно, вспомнила! Обычно, когда выхожу от старушки съедаю яблочко, перед обедом. Так советует Малахов.  Вчера, как только я достала яблоко из сумки и открыла пошире рот, чтобы откусить кусочек, прихрамывающий впереди престарелый мужчина, повернулся и посмотрел на меня.  Я спрятала яблоко в карман куртки и чуть не захлебнулась слюной.

«Ну, черт! Яблоко спокойно съесть нельзя» - помню,  с досадой подумала я.

Но Пинкертону в юбке этого не объяснишь.

Таковы были особенности моей новой работы. Но большой плюс был в том, что эти маразмы нужно было терпеть четыре часа в день, а не двадцать четыре. 

Эта работа была как раз то, что мне нужно было, чтобы жить одним домом с мужем.  Постепенно нашлась бы и другая работа на послеобеденное время, но…

 

БЕСПАСПОРТНАЯ.

Но случилось так, что в нашем «общежитии» у меня пропал паспорт. А он был очень нужен. В эти дни  мы все жили ожиданием того, что вот-вот выйдет указ о легализации иностранцев, работающих по-черному. Нужно срочно делать паспорт! 

Узнаю, что эти дела можно отрегулировать в украинском посольстве в Риме. Мне дадут временный документ на въезд в Украину.

На семейном совете решаем, что я еду домой. Как раз Артём школу заканчивает, дома побываю, кое-какие бумажные дела улажу.

- Петя! А возьми ты несколько дней без содержания, и поехали вместе в Рим. Когда ещё придётся там побывать? Я не уверена, что мы туда ещё  когда-нибудь вырвемся.

Петр отпрашивается у работодателя, тот даёт в дорогу полторы тысячи евро из задолженности зарплаты и мы, счастливые, едем в Рим.

По дороге  ночью в поезде у нас крадут эти деньги.

Как было жутко вспоминать то утро, ту  открытую сумку Петра  и  его пустой кошелёк. И проспала я. Сумки были со мной  в  купе. Странно, что не подчистили мою сумку, где кошелёк с деньгами торчал наружу.

Мы  сильно расстроились. Посидели в Риме на вокзале. Погрустили. Но делать нечего, остались живы, а значит деньги ещё заработаем. Занялись делами. Нашли украинское посольство. Я заполнила необходимые бумаги. К бумагам нужно было приложить заявление о пропаже документа. Меня послал в полицейский участок. Молодой полицейский, выслушав внимательно растерю иностранку, причем не американку,  послал меня оформить это заявление дальше, в полицейское управление. Как я потом поняла, это было сделано для науки, чтоб не повадно было терять документы. 

В полицейском управлении, офицер, меня тоже внимательно выслушал, посмотрел мой украинский паспорт и, постукивая им по своей ладони, объяснил:

- Сеньора! Сядьте вот здесь, на скамейку, и ждите до вечера. Вечером мы вас отправим в Киев, самолётом, бесплатно.

- Да не надо меня отправлять бесплатно. Я и сама могу купить себе билет. Мне бы только заявление о пропаже документа оформить, - наивно рассказывала ему свои намерения.

- Сядьте вот здесь и ждите! – твердо ответил офицер, отдал мне мой паспорт и ушёл.

Я посмотрела ему вслед, подумала и вдруг поняла всё:

«Боже! Какая же я бестолковая! Он объясняет мне свои обязанности, виза-то у меня просрочена, значит, я нарушитель. Но,  вернув паспорт,  не ограничил моих прав, не заковал меня в наручники и не посадил в камеру. Надо уходить отсюда  быстрее, пока он, действительно, не отправил меня домой бесплатно. С депортацией».

У двери стоял  постовой. Я, с опаской, пошла к выходу. Постовой скользнул по мне взглядом и ничего не сказал. Я в напряженной позе прошла мимо него, вышла на улицу и уже там вздохнула с облегчением. 

Спешно вернулась в полицейский участок и, пустив слезу, попросила молодого полицейского оформить нужную мне справку, исходя из моего преклонного возраста.

- Ладно, сеньора, не плачьте! Всё будет в порядке, - по всей видимости, мой поход в управление его успокоил. – Идите в банк и оплатите необходимую пошлину, - опять послал он меня.

Но дело сдвинулось! Я  всё оплатила и на следующий день уже получала белое временное свидетельство гражданина Украины.

Остатки двух дней мы с Петром путешествовали по городу и фотографировались. Побродили по Ватикану, по раскопкам древнего Рима, бережно сохраняемым. Думаю, доход от экскурсий городу идет немалый.

В воскресенье самолётом из Рима, через Стамбул  я улетела в Симферополь.

 

     В КРЫМУ.

Уже в Стамбуле национальность  пассажиров поменялась. В накопителе на посадку в самолеты слышалась русская и украинская речь. Всё ближе к нашим краям!

В дороге все мысли были о доме. Там уже есть три человека, которых я ещё ни разу в жизни не видела. Зять Валерий. Его спину тогда, в тумане мартовского утра, я  рассмотреть, толком не успела. Внучка Катя, которая всех нас подвинула на ступеньку  жизни выше. На этой ступеньке она, уже, была не одна. Её потеснил  внук Кирилл, которого невестка Леся  родила как раз к своему дню рождения в мае.

В Симферополь я прибыла вечером, но и в темноте замечалась неухоженность здания вокзала. Большое отличие от аналогичного сооружения в Риме и Стамбуле.

В накопителе пограничник таможенной службы попросил всех пассажиров приготовить документы на проверку. Меня, с моим белым свидетельством гражданина Украины, вывели из толпы, в отдельную комнату на допрос. Кто я, откуда, какая буква в фамилии пишется после  буквы «Б». С живым интересом спросили о заработках.

- Какие там заработки?! – угрюмо ответила я.

Грусти в моё повествование добавляла пропажа денег.

Допрашивающим меня сотрудникам таможни, объяснила:

 – За всё время  пребывания в Италии  я не заключила ни одного контракта. Живу случайными заработками, что даст хозяин.

 Это вполне соответствует действительности, а верят они мне или нет, это их дело. Отчитываться перед ними у меня нет никакого  желания. Вы все дома, а я, находясь в чужих краях, понервничала и поплакала. Эти деньги мне дались нелегко. Вы мне в этом не помогли нисколько.

- Но работа без контракта, по-черному, это тоже работа, - капают они на совесть.

- Ну и что? Всё что я заработала, я прожила. А тут меня ещё и обворовали. Украли паспорт и деньги. Еду домой делать паспорт. Денег назанимала, теперь нужно возвращаться и отрабатывать долги, - отвечаю я на их  вопрос.

 Что тоже соответствует правде: в принципе долгов перед нашей семьёй, детьми, матерью у нас ещё достаточно.

- И что, нет никакого смысла ехать в Италию? – делают наивные лица допрашивающие.

- По сравнению с Украиной, конечно есть. Всё-таки что-то остаётся, - подбавляю я тепла в моё грустное повествование, и перевожу разговор на, более интересную для меня, тему, - а сегодня я контроль пройду или нет? Меня там дочь с зятем встречают. Как бы не уехали без меня.

- Дочь с зятем? Так вы местная? – удивлённо спрашивают они, как будто мой украинский паспорт не у них в руках.

- Да, местная. Живу в Малом Маяке. Там у меня трое детей и мама, - сообщаю им данные о моей семье.

Вот этого, действительно, уже нет в моём последнем паспорте. А жаль! Мне кажется, что сведения о детях это, как жизненные достижения, должны оставаться в паспорте до конца твоих дней.

Меня отпускают проходить таможенный контроль. Проверяют сумки – что везу. Спрашивают о наличных деньгах и просят их показать. Лезу в бюстгальтер за деньгами. В сумке со сломанной молнией уже деньги не держу.

Фрукты, что везла в подарок –  по два кило бананов и апельсинов, проверяющим показались крупной партией. С меня спросили деньги девятнадцать гривен за их лабораторный анализ. Лучше бы я их там же, на таможне, и выбросила, потому что они у меня в дороге испортились.

Гривен у меня не оказалось, евро отдавать не хотелось, за помощью обратилась к дочери, ожидающей меня в толпе встречающих. Они по карманам наскребли нужную сумму. Деньги принимают, конечно же, без квитанции, и меня, наконец-то, отпускают на свободу!

Среди последних пассажиров иду к  выходу. Вижу похорошевшую и похудевшую после родов Татьяну, а рядом два улыбающихся молодых человека, чем-то похожих друг на друга. Кто же из них мой зять? Кого бросаться целовать первым? Я, хоть и видела уже его на свадебном фото, но сейчас узнать не могу, потому что зрительная память у меня никакая. 

Валера сам пришёл мне на помощь. Он  достал из-за спины красивый букет цветов,  обозначив себя таким образом. Первое знакомство тёщи с зятем состоялось на высоком эмоциональном уровне. В толпе прибывших пассажиров я была единственная теща, которую зять приветствовал так  красиво!

Второй молодой человек, похожий на Валеру, оказался его другом детства, отрочества, юности и зрелого периода. Оказывается, они оба родились в одном селе в, далёкой от нас, Киргизии, и, с тех пор, не теряли друг друга из вида. Саша, офицер-пограничник, по долгу службы, оказался в Крыму и позвал за собой Валеру. Эта дружба вызывает глубокое уважение!

Этого Сашу  наша Таня попросила поехать встретить меня, чтобы всем остальным домашним сделать сюрприз. Хотя мне в этот день, хотелось бы видеть моего Сашу, но и знакомству с другом зятя я тоже была рада.

 Едем по нашей горной троллейбусной трассе, которой я гордилась с детства. Радуют родные места. Там, в Италии, конечно, красиво, богато и ухоженно. Может и у нас, наступят такие времена? На Перевале нас останавливает инспектор ДАИ, и начинает доить: откройте капот, включите и выключите фары, покрутите руль…

У меня в сумке «закапал» музыкальным дождём мой мобильник.

- Привет, мамочка! Ты где? – спрашивает Пётр.

- Привет папочка! Долетела хорошо. Меня встретили. Подъехали к Перевалу. Мужчины общаются с инспектором ДАИ, мы с Таней сидим в машине ждём результаты.

«Тех. Осмотр» был пройден без последствий. То ли мужчины сумели договориться, то ли наличие мобильного телефона в машине впечатлило молодого постового.

И мы едем вниз, в родным берегам.

 

     МАМА.

Приехали в Малый Маяк. Зашли в мамину квартиру. Для неё мой приезд получился  сюрпризом. Меня она не ждала.

Бросаю взгляд на комнату. Здесь, как всегда, уютно. На столе, под включённой лампой, лежит открытая книга, очки, лист бумаги и ручка. Так моя мама любит читать книги. Всё, что ей кажется интересным, выписывает на отдельный лист. Потом зачитывает всем, приходящим к ней в гости.

На маминой кровати спит крепким сном Катюша, новый член нашего семейства.

Рассматриваю внучку. Я не первая в мире бабушка, которая в своей внучке ищет своё отражение. Ручки, ножки плотненькие, коренастенькие – фигурой наша.

Прабабушка поднимает правнучку, чтобы передать  её матери. Катюша просыпается и громким ревом протестует против перерыва сна, потом видит свою мать, тянется ручонками к ней и тут же снова засыпает на её плече.

Состоялось и второе знакомство.

 

ДОМА.

На машине спускаемся вниз, к нашим домам. У подъезда прощаемся с Сашей, благодарим за помощь.

Поднимаемся на шестой этаж, ногами. Лифт не работает. В стране – разруха, все технические удобства в упадке.

На наш шум из квартиры выходит Артём. За прошедшие три года он из подростка превратился в юношу. Голос стал похож на Сашин, даже подстрижен также. Глаза мне поначалу показались странно узкими. Я даже испугалась – не развивается ли какая-нибудь болезнь? Или это ему так тщательно приходилось  присматривать за Таней, что глаза сузились?

Но всё оказалось проще: он просто вздремнул, в ожидании моего приезда. Особо радостных эмоций Артём не выказал, но по глазам было видно, что он мне рад.

Дома не была почти три года. Здесь уже другие хозяева. Задумалась: «Где теперь мне располагаться?» Пока оглядывалась, вижу Татьяна с Валерой спешно выносят из  нашей бывшей спальни детскую кроватку.

- Да ладно вам! – остановила я их. – Я одна, вас трое. Вам, теперь, места больше нужно. Я устроюсь в детской комнате с Артёмом. Мне ведь всё равно возвращаться надо. Вы здесь постоянные жильцы, а я временная.

Третьего, новенького члена нашей семьи - Кирилла, принесли на следующий день мне на показ его, гордые своим произведением, родители.

Саша возмужал за это время, раздался вширь и в груди, и в поясе. Сказывается лад в семье и регулярное питание.

Сын был огорчён тем сюрпризом, что придумала  Таня, а я поддержала,  не додумав его последствий.

- Да, - признала я замечание Саши, - сюрприз получился неудачным.

Леся, то же, как и Таня, похорошела после родов, округлилась, стала более женственной. Её грудь, которая меня пугала в её девичестве своими прыщиковыми размерами, сейчас налилась. Внуку хватает. Вон, какую рожицу отъел! Сидит у мамы на ручках и смотрит, как его двоюродная сестра, с переменным успехом, пытается бегать по комнате, и всё по ходу переворачивать.

«Ходить нормально научись!» - критически вздохнул он и перевёл взгляд с сестры   на полку, в надежде что-нибудь ухватить своей ручкой на этой высоте, пока мама  отвлечена разговором.

Критику Кириллу девять месяцев. Ходить он начинает осторожно, с чувством, с толком, с расстановкой. Есть у него что-то от деда, по отцовской линии.

Его кузине, Кате, год и месяц. Эта не боится ничего, ни о чем не задумывается при беге. У этой есть что-то от бабки, по материнской линии.

Народ растёт. Пока что вся вселенная, в лице их ближайших родственников, крутится вокруг них. Их заботы семейные ещё впереди.

 

 РУБЕН НИКОЛАЕВИЧ.

 На, давно возникший, в силу равноправия к женскому дню 8 Марта  мужской праздник 23 Февраля, в нашем сельском доме культуры было организовано показательное соревнование между двумя командами от двух погранзастав.

Командиром от Алуштинской заставы был друг детства Валеры, Саша, со своими солдатами.

От заставы поселка Утёс – была вторая команда, конечно же, со своим командиром, которого я не знала. К сожалению, он не приехал меня встречать в аэропорт.

Зал дома культуры был набит до отказа. Люди стояли в проходах, дети сидели на полу, перед столом жюри. Возглавлял жюри Рубен Николаевич Киселёв, председатель сельского совета.

Конкурс был организован очень хорошо. Ребята пели, танцевали, показывали силовые номера и, конечно же, разбирали и  собирали оружие. Иначе, чем бы военные мужчины отличались от гражданских?

Конкурс закончился. Победителей наградили. Зрители постарше, довольные, расходились по домам. Зрители помладше ещё  полные сил, остались в доме культуры попрыгать на дискотеке.

Я шла домой и вспоминала те первые выборы, когда Рубен Николаевич вошёл в списки претендентов на кресло председателя сельского совета. Тогда,  в 1994 году от завода ЖБК была выдвинута и моя кандидатура. Я, тут же, мысленно, эту ситуацию охарактеризовала словами военного времени:

«Все ушли на фронт. В селе остались дети, женщины и старики». С той только разницей, что на нашем заводе в те годы экономической разрухи, дети не работали.

Я хотела сразу же отклонить мою кандидатуру, как это сделали некоторые. Свои способности я знала. Инженерная работа мне нравилась. Я любила разбираться в чертежах, объяснять процесс сборки и следить за ним. Но когда я видела, во время рабочего дня, сидящего без дела работника, начинала злиться. У меня не хватало педагогического такта завершить конфликт мирно. Поэтому  считала, что на роль председателя сельского совета я не гожусь.

А вот организаторский талант Рубена Николаевича, мне почему-то подумалось, будет как раз подходящим.

Однажды,  на очередной  праздник знаний 1 сентября, я пошла, проводить Артема в школу. На  торжественной линейке по программе шло награждение отличившихся учителей. Школьники аплодисментами приветствовали каждого отмеченного. Но когда  было названо имя Киселёва Рубена Николаевича мощь аплодисментов усилилась втрое.

«Кто этот человек, что вызывает такую бурю положительных эмоций школьников?» - стало интересно мне, и я высунулась из толпы  посмотреть на него. Молодой, склонный к полноте человек,  смущенно улыбаясь, принимал похвальную грамоту.

Кроме того, от моей Татьяны в её школьные годы,  я частенько слышала это имя, в положительном контексте.

Вот и всё, что я знала о Киселёве. А тогда, сидя на собрании по выдвижению кандидатов на пост председателя, решила не отклонять мою кандидатуру: я ему не конкурент. Предвыборную кампанию я не настраивалась проводить, да и не умела это делать.

Настоящим конкурентом от  нашего завода мог стать инженер Игорь Владимирович Гончарук, умный и деятельный человек. К этому времени он уже организовал своё дело и активно его развивал. Мнение о нём на заводе было двоякое. Были люди, которые завидовали его активности чёрной завистью.

Во время первой предвыборной кампании кандидат Киселёв, не зная, ещё, специфики работы в сельском совете, сказал:

- Обещаю работать. 

И больше никаких пустых слов.

В те первые выборы Рубен Николаевич победил.

В марте 2002года подошла очередь третьих выборов в председатели сельского совета. Они были организованы на высоком уровне, не без участия настоящего председателя, который победил и на вторых выборах.

На сцене дома культуры, уже сидело десять человек кандидатов.

Речи, многих кандидатов, напоминали ход мыслей одной из сестриц, известной  сказки Пушкина: «Если б я была царицей!»

Отдельные кандидаты были крутые,  смелые и решительные. Они ходили в братьях Остапа Бендера и  обещали превратить Малый Маяк в Нью Маяк -  центр вселенной.

И только речь Киселёва отличалась накопленным опытом, знанием дела и конкретностью. За прошедшие годы он смог переподчинить нашему сельскому совету близлежащие санатории и пансионаты из соображений транспортных связей. В казну  совета потекли дополнительные доходы. Был заказан проект газификации терсовета, и назывался срок начала работ, но это было не  завтра. На всё нужно время и деньги.

Третьи выборы выиграл тоже Киселёв – человек на своём месте.