ОЧЕРЕДНОЕ ПЕРВОЕ АПРЕЛЯ.

«Что бы такое придумать не сложное, чтобы разыграть мужа?» – с утра лежу в кровати вся в творческих муках в мой любимый весенний  праздник. Рядом спит ничего не подозревающий о моих мучениях Пётр.

«Так! Придумала!»

Спокойно  ухожу  из спальни в зал, я потом торопливо возвращаюсь обратно, и взволнованным полушёпотом говорю спящей жертве шутки:

- Петя! Представляешь! У нас входная дверь открыта и наших курток нет!

«Самое драгоценное в доме!» -  иронически оцениваю «пропажу».

- Да ты, что?! – Петр резко открывает глаза и  поднимает голову. 

- С первым апреля! – я довольна произведённым эффектом и оставляю его в кровати подремать ещё немного.

-Тьфу ты, мамочка! - чертыхается жертва и опять бухается на подушку.  

После завтрака Пётр звонит дочери Татьяне, чтобы узнать последние новости из дому. Я дожидаюсь окончания известий и прошу у него телефон. Задаю несколько вопросов, а потом спрашиваю:

-Таня! А что это у тебя на кухне пригорело? Так гарью воняет!

- Серьёзно? – озабоченно спрашивает дочь. А потом, совсем другим голосом, отвечает, - а! Ну да! С первым апреля! Я на кухне стою, но всё равно испуганно оглянулась. Кашу уже давно приготовила. Сама с утра хожу и думаю, как  бы девчонок разыграть.

 

НУ И МОЛОДЁЖЬ ПОШЛА!

В очередной раз в Италии пригрело весеннее солнышко, и нам розово замечталось о летнем  отпуске.  Подарки, билеты, самолёт, внуки и дети в аэропорту! А потом - наша  девятиэтажка и грязный подъезд.  Это  отрезвляло  и  возвращало меня в реальность.

Как уборщица со стажем я, уже  на эту грязь не могла смотреть спокойно.  Каждое лето, приезжая в отпуск, рвалась помыть, хотя бы, окно на нашей лестничной площадке. Но дел с внучками  и уборкой хватало и в квартире дочери. Руки до окна не доходили.

- Петя! – как-то весенним  воскресным утром завела я  разговор с мужем, на волнующую меня тему. – Давай заплатим за работу кому-нибудь. Пусть помоют окна в подъезде, по тридцать гривен за штуку. Как ты на это смотришь?

- Ну, началось! Мамочка! Весь мир не вымоешь! – как всегда, глобально утрированно, возмутился великий экономист, сын  покойного счетовода и отец здравствующего бухгалтера.

- Папочка! Мы сейчас в лучшем положении, чем люди живущие там. Мы хорошо зарабатываем и можем хоть чем-то помочь обществу, в котором живём, -  я начала капать ему на сознание. – И при чем здесь весь мир, когда речь идёт только о нашем доме.

Разговор начат и мужу нужно привыкнуть к  этой мысли.

После завтрака мы сели на велосипеды и поехали по обводной дороге города  к нашим автобусам, на людей посмотреть и себя показать. В пути я продолжала психологическую обработку  застойного мышления мужа.

- Ну, как, жадина! Ты созрел заплатить за мытьё окон? -  спросила в очередной раз Петра, поравнявшись с его велосипедом  на пустом участке трассы.

- Нет ещё! – уже не так категорично отвечал он.

«Так! Процесс идёт»!

 В пути я продолжала развивать мысль о роли личности в обществе в глобальных масштабах, и что мне, как уборщице, эта грязь неприятна, конкретно.

В течение дня жадина пару раз отвечал: «Нет!», но уже без прежней категоричности и уверенности.  К концу дня – сдался.

О совместно принятом решении мы   известили нашу дочь Татьяну, и попросили её подобрать людей для этой работы.

Через время по Интернету дочь нам сообщила, что её берётся выполнить Карина, моя племянница, дочь двоюродной сестры Татьяны. Карина поссорилась со своим мужем и уехала от него на первом месяце беременности. К июлю ей приходил срок рожать. Сейчас она бралась подзаработать. Естественно моя кузина не оставила свою дочь без помощи и они  пошли вместе.  Стёкла были вымыты, но только с внутренней стороны. В «тяжёлые» времена кто-то умный втихомолку поснимал все ручки и навесы с рам, а створки прибил гвоздями одну к другой. Окна просто не открывались.

Ну, что ж, хоть с одной стороны, но  окна вымыты. Я и этому   была рада.              

Ещё неделю спустя дочь сообщила, что один молодой человек, который приехал на отдых в наше село, вызвался выполнить всю эту сложную работу от начала и до конца, даже с установкой навесов  и вставлением разбитых стёкол. Мы согласились оплатить все расходы. Он составил список всего  необходимого для ремонта.

Наша дочь Таня, рождённая под знаком Весов и бухгалтер по образованию, нашла по Интернету стекольную мастерскую подешевле, хоть и подальше от Алушты. Где-то под Симферополем  заказала стёкла. Забирать готовый заказ поехала на «Газели» сельского совета со своей грудной дочерью Кристиной. Просто так принять на веру  нарезанную продукцию она не смогла, натура не та. Взялась всё перемерять. И вот картина: Таня с рулеткой меряет стёкла, Кристина ходит рядом и орёт, желая обратно на ручки к маме, рабочие терпеливо суетятся около котроллера ОТК, которая, кстати, находит неточности и итоге приходится дорезать ещё с десяток стёкол. Поздним вечером, а вернее ночью, контроль заканчивается. Стёкла нужного размера, аккуратно установлены в машину. 

«Газель» возвращается из Симферополя в Малый Маяк почти в полночь. А дома умница-муж с двумя детьми ждёт пропавшую жену с третьей дочерью. Понял, оценил её усилия и не устроил скандал.

Все необходимое куплено и парень начал работу. Жильцы дома заинтересовались:

- За чей счёт делается такой толковый ремонт?

- Это платит моя мама, - ответила дочь.

- Ну, за  такой ремонт и денег не жалко - ответили с  одной площадки, потом с  другой. Так, в результате, нам не пришлось тратиться во второй раз. Забегая наперёд, скажу, что все затраты жильцам дома позже возместил голова сельского совета, хотя эта обязанность должна  была полностью лечь на бюджет коммунального предприятия, но от них общество не дождалось понимания и активного участия в этом вопросе.

Работа выполнена, окна в порядке! Они двадцать лет стояли забрызганные снаружи известковой побелкой. Теперь всё чистое. Молодой «левша» всё выполнил на «отлично».

Теперь попробуйте, скажите, что наша молодёжь ни на что не годна!? На их долю выпала не война, а экономическая разруха. И она, некоторым, пошла впрок.

Парень получил хорошее воспитание в семье:

- Мой отец всегда мне говорил: «Смотри на проблему и думай, как её можно решить».

Золотое правило усвоил парень от отца! Думаю, у него большое будущее.

Я выяснила имя умельца Башко Юрий Владимирович. Надо знать за кого будем голосовать в будущем, выбирая премьер-министра государства.

 

НАЦИОНАЛЬНЫЕ РАСПРИ

На  очередное воскресенье мы пошли отправлять посылку с подарками к дням рождения  наших домашних, невестки и внука - Олеси и Кирилла.

Сделали последние покупки. Проверили, чтоб всем внукам было по единице товара. Чтобы, хотя бы в пределах одного размера, был один цвет (не обидеть бы ни одну из матерей наших внуков). В уголке за бусами взялись заклеивать посылку скотчем. Посылка готова, сдаём её приёмщику Вадиму. С ним  мы знакомы уже более трёх лет. Он тоже из Украины, со своей женой живёт и работает в Брешьи. Всю неделю занят  в зелёном хозяйстве города, а в воскресенье помогает водителю принимать посылки.

- А вы знаете, что сейчас здесь было? – спрашивает он, ещё возбужденный, от чего-то произошедшего.

- Нет, не знаем. А что было? – спрашиваем мы. 

- Здесь, сейчас, такая драка была! Наши дрались с румынами.

- А из-за чего?

- Да ведь румыны такие вороватые! Работать не хотят, а украсть – тут как тут. Вот наши одного поймали за руку и начали бить, а тут и другие румыны подскочили. Такая кутерьма была! Вон китаец со своим товаром на плече, до сих пор стоит на барьере, - показал Вадим на испуганного торговца.

- А мы ничего не видели,  - сказала я, и продолжила эту же тему, - у меня, в прошлое воскресенье, чуть мобильник из сумки не утащили. В толпе образовалась пробка, я не могла сдвинуться ни туда, ни сюда, и мою сумку заклинило. Я её дернула, выдернула из зажатого места и увидела, что карманчик с мобильником открыт. Не успели вытащить. Воров развелось, тьма! 

- Это есть метод такой – зажать  выбранную жертву в толпе, - сказал Вадим.

- Да, знаю. Я дважды попадала в такую ситуацию. Вытаскивали деньги из сумки. А в этот раз у меня, уже, сработал инстинкт.

- Вы, давайте, уходите отсюда. К  трём часам здесь будет ещё большая бойня, - предупредил нас Вадим.

В понедельник на работе, во время обеда, ко мне  подсела Олена, одна из моих коллег-соотечественниц.

- Представляешь! Мою сестру вчера побили ни за что, ни про что. Раз в месяц она со своим другом спускается с гор в Брешью по делам. И вдруг на её парня налетели румыны, человек десять, и начали бить. А били, гады, кастетами. Причём показала пальцем на парня одна  румынка, что торгует на бусах ворованными кремами и косметикой. Моя сестра влезла в драку, защищая парня, а та румынка ударила её по голове  и по плечу чем-то тяжёлым. Потом кто-то крикнул: «Это не он!» И их оставили в покое. Сейчас у сестры рука не поднимается, а ей полы надо мыть. Я в следующее воскресенье убью эту румынку! – гневно высказала  своё намерение Олена.

- Когда начинаются военные действия, очень сложно рассчитать меру удара. И потом, ты не боишься, что вас, дерущихся, заберёт полиция. Вряд ли станут с вами разбираться кто прав, а кто виноват. Вышлют обеих. Оно тебе надо? Попробуй отомстить по-мелкому. Испортить её товар, или устроить около неё пикет с плакатом о том, что она сделала твоей сестре. По крайней мере, может, русскоговорящие  не будут у неё покупать косметику и кремы. Она пострадает материально, и будет знать за что.

 

ОГРАБЛЕНИЕ.

Во вторник  вечером в начале одиннадцатого возвращаюсь с работы домой.  Дорога из посёлка Ронкаделле, где находится фабрика в моё Вьолино освещённая и оживлённая. Рядом снуют машины. Я не одна. На сердце легко – работа  идёт на лад.  Дома ждёт любимый человек, он выздоравливает. Погода тёплая, скоро лето, скоро  в отпуск. Делаю последний поворот с основной трассы на нашу деревенскую, пустынную в ночное время улицу. На углу расположился тот бар с танцплощадкой, куда меня не хочет водить муж, не любит он шумных обществ. Там собирается публика разных возрастов от тридцати и до восьмидесяти лет. Итальянцы умеют танцевать, курсов бальных танцев повсюду в достатке. Там музыка, разговоры, смех. Счастливые! Не то что я, бедненькая, «живу, как поганка», без этих развлечений!

За спиной слышу шум мопеда. Я смещаюсь вправо, чтобы его пропустить, логично прикидывая, что у любого транспортного средства скорость больше, чем у моего велосипеда. И вдруг вижу, водитель мопеда притормаживает рядом со мной слева и протягивает руку к моей сумке, которая лежит в корзине велосипеда. Я мгновенно понимаю: «Грабитель!» Торможу, молниеносно хватаю ручку сумки и начинаю орать во всю глотку, он тоже цепляется за неё мертвой хваткой. Соскакивает с мопеда и толкает меня вместе с велосипедом на землю в надежде, что я отцеплюсь. Первый раз я устояла и продолжала бороться за сумку. В голове мелькает:

«Там бейдж, для входа на предприятие. Я так долго искала работу, мне повезло, меня взяли. Работа нравится, да и заработки неплохие. Не отдам сумку! Потом, там ведь все документы, я их не успела выложить дома после вчерашнего похода в полицейское управление: итальянский внутренний паспорт, идентификационный код и самое драгоценное разрешение на проживание в Италии. Ещё – мобильник, со всеми номерами и записная книжка. Денег немного, где-то двадцать пять-тридцать евро. Жалко, что не оставила утренний заработок дома, как я обычно делаю».

Он  второй раз толкает меня на асфальт. Я падаю вместе с велосипедом, но сумку из рук не отпускаю и продолжаю орать во всю глотку, беспрерывно. Ору в надежде, что меня услышат люди на танцплощадке  или жильцы дома, перед которым происходит  ограбление.

Грабитель склоняется надо мной, рвёт из рук сумку и что-то шипит. В свете уличного фонаря я хорошо вижу его поджарую фигуру, но каска с темным стеклом закрывает его лицо. Это придаёт ему какой-то пугающий, мистический вид.

Я ору. При чём не могу вспомнить подходящие к случаю ограбления итальянские слова. Он затыкает мне рот рукой и продолжает шипеть. Я пытаюсь его укусить. Он придавливает свою руку сильнее, раздвигая мне челюсти. Я начинаю задыхаться и хрипеть. По-видимому, убивать меня не входило в его планы, и он отпускает руку от моего рта, продолжая вырывать  у меня сумку.

На мой крик из дома выходят престарелые супруги и молча наблюдают сцену грабежа, не ввязываясь ни во что.

Грабитель, меж тем, достаёт откуда-то нож и делает попытки перерезать ручки сумки. Здесь я струхнула. А что если и меня, заодно, зарежет? Но сумку, всё равно, не отпускаю. Он, с третьей попытки, перерезает ручки, бросается к мопеду, зажимает сумку между ног и пытается завести мотоцикл, свою  старую белую «Веспу» (осу).

Такие модели выпускали в Италии  в первые годы после Второй мировой  войны. Своей формой они действительно напоминали осу. «Веспа» тогда решила проблему транспорта для многих граждан Италии. В каждой семье был отечественный мопед, так же как сейчас  почти у всех есть машины.

Пенсионерка «Веспа»  заводиться не хочет. Я поднимаюсь с дороги, бегу  к грабителю, хватаю за каску и стягиваю её! Вижу лицо преступника: молодой, худой, смуглый, с правильными чертами лица. Если бы он не был моим грабителем, я бы сказала – красивый. На голове у него  чёрные, мелкие, кучерявые, коротко подстриженные волосы. Ему  лет тридцать.    

- Моя сумка, моя сумка, - кричу я беспрерывно по-итальянски, призывая старых пенсионеров хоть чем-то помочь мне.

Каска у меня в руках и я начинаю  бить  ею грабителя по голове.

«Веспа» «чихает», делает вид, что заводится, двигается несколько метров и  опять останавливается.  Грабитель усиленно заводит своё транспортное средство. Я снова подбегаю к нему  и наношу ещё несколько ударов  каской по голове, с криками:

- Моя сумка, моя сумка!

Но каска отскакивает от  его головы, как мячик, не причиняя ему никакого вреда.

Мопед заводится. Грабитель уезжает туда, откуда приехал. Пенсионеры спокойно уходят домой. За забором продолжает звучать музыка. А  я, с моим воем, в одном тапочке на ноге, с каской в руке, остаюсь одна на улице.

 «Надо, ведь, вызвать полицию! Может, по свежим следам, найдут документы? Как я позвоню, ведь мобильника нет. Его украли вместе с сумкой».

Бегу, с моими отчаянными криками, во двор.  Пенсионеры, услышав меня, выключают на кухне  свет. «Здесь я помощи не найду. Надо ехать домой».

Дома на мои звонки и стуки ногой в дверь, долго никто не отвечает. В принципе у нас правило такое: «У наших есть ключи, а все остальные должны предупредить о приходе. Никому не открываем!»

Наконец-то у Сергея лопается терпение и он, рассерженный, открывает дверь. Но при виде меня выражение его лица меняется.

- Серёга! Извини за беспокойство. У меня срезали сумку со всем содержимым, и ключами в том числе.

На шум из своих комнат выходят Пётр и заспанная Юля. Все трое удивлены и ошеломлены. 

- Мамочка! Извини, я не слышал звонка, - оправдывается муж в ответ на мои обвинения.

Пётр, в последнее время, начал терять слух, и телевизор включает на полную мощность.

Ухожу в  нашу комнату переодеться и прошу мужа набрать полицию.

- Меня ограбили. Помогите! – взываю я, к  ответившему мне, дежурному.   

- Какой адрес? – спросил он.

Я назвала.

- Ждите. Машина уже вышла. 

- Надо же! Кто-то уже вызвал полицию, - сообщаю я, переживающим за меня, ребятам.

Я переодеваюсь. Смотрю на себя в зеркало – разбита губа, лоб поцарапан об асфальт, ухо огромное и красное, как у Чебурашки. В ухе не хватает моей любимой серёжки с  серым лунным камнем.

- Петя! Пойдём, поищем серёжку. Наверняка она там лежит. Она ведь ему не была нужна.

На месте происшествия находим серёжку. Тут же из-за угла появляется полицейская машина с мигалками. На их  свет из дома  смело выходят пенсионеры. Они чувствуют себя почти героями и рассказывают полицейскому всё, что он видели здесь.

- Только вот куда женщина подевалась, не знаю, -  завершает мужчина свой рассказ.

- А я здесь. Это меня ограбили, - вступаю я в разговор.

Пенсионер смущен, от былой  напыщенности нет и следа.

- Я  ведь позвонил в полицию, - извиняющим тоном говорит он мне.

- Вы всё сделали правильно, - одобряет мужчину полицейский.

«А я всегда за тех, кто побеждает!» - похожая ситуация.

Следом подъезжает полная машина молодёжи. И они с готовностью сообщают полиции, что несколько минут назад  они  слышали, как здесь кто-то кричал.

- Это была я. Спасибо вам за поддержку, - а про себя подумала, если бы вы подъехали раньше, могли бы помочь мне хотя бы запомнить номер мопеда. Я, хоть и глянула на номер, но не была в состоянии запомнить его. 

Полицейские заполнили протокол, заехали к нам взять мои данные из копий украденных документов, забрали каску грабителя. Спросили, какой национальности, по–моему, был грабитель.

- Может албанец, может румын. Но не негр.

 Мне посоветовали, как можно быстрее съездить в полицейское управление и оформить заявление о краже.

Ночью у меня разболелось ударенное колено. Утренний выход в управление показал мне, что с коленом у меня что-то серьёзное, и я пошла к врачу за больничным листом.

У знакомой итальянки Марины попросила напрокат инвалидную палочку. Пять дней ходила, опираясь на неё, и лечилась. Переживала, чтобы это событие не повлияло на продление моего временного контракта на фабрике, где я работаю. Но всё прошло благополучно. Колено выздоровело, на работе контракт продлили.

Как-то, сидела за компьютером, писала мои рассказы. За спиной работал телевизор. Вдруг услышала из рекламы, что шла в этот момент, знакомое шипение. Я с удивлением повернулась к экрану.

- Петя! А ведь меня обворовал итальянец!

- Почему ты так решила? – удивился муж.

- А слышишь, как он призывает окружающих к тишине, укладывая ребёнка. Мы бы в этом случае произнесли «Т-ц-ц-ц!»,  а он, слышишь, «Ш-ш-ш!» Это, выходит, национальная особенность итальянского языка.

Через две недели меня пригласили на опознание портрета преступника. Мне были предложены, сначала, все наркозависимые. Показывали мужчин и женщин, молодых и старых.  Даже не попытались ограничить список просматриваемых фотографий. Но я его узнала! Когда посмотрели его досье, то оказалось, что он в 2006 году только что освободился из мест заключения и как раз за воровство сумок. Он оказался, действительно, итальянцем.

Но мне от этого не легче. Документы мои не нашли и мне пришлось их переделывать. Но!!!

Но этот случай изменил к лучшему мою жизнь. Пётр решил приезжать встречать меня по окончании второй смены. И вот вечерняя картина: конец смены, работницы, одна за другой вылетают, как пули, на своих машинах из ворот фабрики, побыстрее домой, к семье. В одном потоке машин лечу и я, активненько кручу педали моего велосипеда. На выходе меня ждёт муж на велосипеде и присоединяется ко мне, встраиваясь в общий поток. В голове крутятся слова из старой песни: «И снова у проходной, встречает милый меня!»

Дальше по тропинкам для велосипедистов мы едем вместе, неторопясь. Приятная романтическая прогулка. Свежий воздух и движение перед сном.

- Я только из-за этой прогулки готова работать всё время во вторую смену, - говорю я мужу.

- Нет мамочка, - осторожничает муж, - кто знает как у меня лечение пойдёт. Давай не будем загадывать.

 

ВЕСНА ВО ВЬОЛИНО.

С наступлением мая всё зацвело буйным цветом. Наше село, давно уже отстроенное на современный лад одно-двухэтажными удобными домами, всё утопает в зелени. Дома строятся на любой кошелёк. Отдельностоящие - это дорогие виллы. Земля в Италии  стоит денег, но состоятельные люди на свои удобства их не жалеют. В основном село застроено длинными домами в двух уровнях с подземным гаражом, с отдельными входами для каждой семьи и маленькими  садиками при них. С одной стороны к домам подходит автомобильная дорога, а с другой, где тоже есть выход – уютная асфальтированная тропинка. Здесь может пройти пешеход или проехать велосипедист.

Зелёные насаждения  в Италии это не просто посадки, это произведение искусства дендрологов! Деревья и кустарники редко где повторяются. По главной улице села высажены деревья, листом и ягодой напоминающие боярышник мелкоплодный. Служба зелёного хозяйства периодически обрезает поросль на стволе и на высоте примерно двух метров формируют крону. Весной когда цветёт боярышник из окон домов села виден сплошной ряд деревьев с кроной в виде белых шаров на высоких стволах. После цветения на них появляются листья – зелёные шары, здесь в тени можно блаженствовать летом. Осенью шары переодеваются в  желтый цвет. Зимой же  на безлистных деревьях долго висят и радуют взгляд красные ягоды.  

Село давно перестроено на новый жизненный ритм и только по краям его, осталась  старые животноводческие частные фермы. По внешнему виду ферм можно предположить, что производство молока в Италии  не очень прибыльное дело. В округе осталось их два-три хозяйства. У хозяев есть техника – трактор с разнообразным навесным оборудованием. Сено и силос для коров запасается впрок и много. Поля, прилегающие к фермам, скашивают три-четыре раза за весну и лето. Кроме того, о селе или деревне, в нашем понимании, напоминают поля кукурузы. Кто-то из наших соседей постоянно на одном и том же месте её выращивает. Урожай получается отменный, на наше удивление. Навоз и удобрения  хозяин не забывает вносить в срок и по норме.

 

ЗА  ЗДОРОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ.

В последнее воскресенье апреля на улицах  центра Брешьи и двух соседних сёл был организован марафонский забег. К забегу были приняты заявки от людей  обеих полов и  различных возрастных категорий. Порядок на трассе пробега обеспечивала дорожная полиция и добровольцы. Одна полоса дороги была отдана марафонцам, а по другой - пропускали те машины, владельцам которых не спалось в такое раннее воскресное утро.

Мне довелось увидеть хвост забега на улицах нашего села. Последним бежал пожилой мужчина лет семидесяти. Я думаю, что, даже если он будет последний, кто придёт к финишу, в своей возрастной категории он будет победитель. Не думаю, что в этой группе у него много конкурентов. А вообще он уже выиграл несколько лет жизни, только потому, что вышел пробежаться, а не остался лежать в кровати.

 

А ВЧЕРА… мы пережили одно  тревожное событие.

В субботу после обеда я занялась уборкой кухни. Пётр, до этого убрал коридор, но потом почувствовал себя плохо и лежал в кровати.

С приходом весны и более высокого солнца, на кухне стала хорошо просматриваться грязь вокруг газовой печки.  Кусок за куском я чистила, драила, лила мыло и белизну на всё, где видела грязь. Полы стали скользкими и опасными, но я была одна, и мне никто не мешал.

Стукнула дверь. Из спальни вышел муж.

- Папочка! – не отрывая взгляда от грязного места, окликнула я мужа. – Будь осторожен, полы очень скользкие. 

- Угу! – ответил он и прошёл в туалет.

Через время он  вышел оттуда, и вдруг я услышала какой-то странный стук, как будто что-то, где-то упало. Я механически повернула голову на шум и увидела Петра, лежащим на полу, в позе младенца в утробе матери.

«Боже! Он поскользнулся и упал!» Я выскочила из-за печки, которую чистила, и бросилась к мужу:

- Папочка, Зайка, что с тобой? Ты упал? Поскользнулся? Голову не разбил?

Я  бегло осмотрела голову, крови не было видно.

Муж как-то бессмысленно смотрел вдаль и не отвечал.

- Петя! Как ты себя чувствуешь?- продолжала теребить я его.

- Хорошо. А почему ты спрашиваешь? А  где я? А почему я лежу на полу? – взгляд мужа становился более осмысленный и вопросы посыпались как из рога изобилия.

- Ты упал. Как ты себя чувствуешь? Можешь встать? 

Муж весь вспотел и был бледен, но смог подняться, перейти  и улечься на диванчик в зале.

«Да что же это такое? Ведь лечение идёт с улучшением, так они заключили из повторных снимков. Почему ему плохо?»

- А почему же я упал? Не знаю. Правда, мне было перед этим плохо. Я проснулся весь в поту,  пошёл в туалет. После туалета мне не стало лучше, - лежал и вспоминал он. – Наверное, я потерял сознание, я не поскользнулся. Я слышал, как ты меня предупреждала, что полы скользкие.

Я попросила его не уходить в комнату, пока не закончу уборку. Он лежал на диванчике и смотрел фильм про знаменитого сыщика Пуаро.

Вечером, в нашей спальне, Пётр взялся за листовку-вкладыш к лекарству, которое ему назначили, и одну таблетку которого он  с утра уже выпил.

- Оказывается эффект потери сознания  случается  от этого лекарства. Вот здесь так написано, - вычитал он из листовки.

 - Вот это да! – удивилась я. – А если бы ты разбил голову при падении? Ничего себе побочный эффект!