ПЕРВЫЙ ЗАКОННЫЙ ОТПУСК.

Ощущение такое, как «На свободу с чистой совестью!» Правда, я никогда не была в заключении. Но работа с больными  - это как добровольное заключение.

В августе исполняется год, мой срок подходит к концу. Перед отъездом я, с чистой совестью и по согласованию с семьёй, нахожу на своё место другую женщину. Неделю знакомлю её с работой.

В  этот же месяц хозяин  строительной фирмы, где работает Петр, отпускает всех на отдых.

В жаркое августовское воскресенье мы выезжаем из Брешьи. Пётр едет домой впервые после четырёх лет работы в Италии.

Бусиком проезжаем  Италию, Австрию Венгрию. Италия радует глаз своей ухоженностью.  После Венеции на небольшую высоту поднимаемся в Альпы. Горы, ущелья, мосты и  реки внизу. Красота! Проходим тоннелями основную часть Альп и выходим на Австрию

Австрия поражает своим порядком. Здесь даже зелёные альпийские луга при лесах – подстрижены. Леса – чистенькие. Домики стоят как игрушечные. Дороги ровные, шины машин только шуршат по покрытию. Поля с урожаем стоят ровной крепкой стеной, будь то пшеница или кукуруза.

Австро-венгерскую границу проходим без особых проблем и задержек.

В Венгрии на полях с кукурузой заметно изменение агрокультуры. Растения стоят не такие крепкие и высокие, да и плодам далеко до австрийского урожая. Домики местного населения бедны. По дороге кто чем богат, тем и торгует.

На венгеро-украинской границе ситуация другая. Родина приближается! Ладно, венгры, но и свои «распахнули» руки пошире, для взяток. Первым на родной земле нас встретил на мосту пограничник с метлой и протянутой рукой. Водитель даёт: «Мафия! Чёрт его знает, что будет, если не дам?»

Дальше, больше. Следующие пограничники уже без мётел, но при исполнении служебных обязанностей. Паспорта собраны для проверки и штамповки. Водитель сбегал на пост и вернулся:

- Всё в порядке!

После пограничного досмотра, следует - таможенный. А они могут досматривать долго, а могут -  и нет. Водитель выходит из автобуса и за руку здоровается с офицером таможни. В руке у последнего что-то  остаётся. Это что-то переходит в его карман, и офицер даёт добро на проезд. Автобус поспешно пытается уйти с проклятого места, но не тут-то было.

- Я начальник таможни! – говорит очередной служивый в форме, - ваши документы!

- Но мы только что прошли досмотр, - пытается возражать водитель.

- Что??? – звучит твёрдый, психологически выдержанный,  вопрос.

И водитель в свои документы вкладывает купюру.

В три часа ночи мы прошли таможню и, пока ехали по разбитым дорогам родного отечества,  до утра самозваные посты  ДАИ нас доили  девятнадцать раз. Один молодой ДАИщик, на мелкие купюры, что дал водитель, даже возмутился:

- Что ты мне даёшь? Как я эту мелочь жене принесу?

Потом, дома в газете, я нашла заметку, где говорилось, что на западной  границе взят с поличным  один водитель, который пытался дать взятку неподкупному офицеру таможни. Водитель осуждён.

Я осталась в недоумении по поводу этой заметки. Если автор хотел обсмеять ситуацию на границе, то надо было заметку поместить под рубрикой «С ног на голову». А если он в написанное свято верит, то как он далёк от правды жизни.

Во Львов мы прибыли к двенадцати дня. Часы, проведённые в кресле микроавтобуса, оставили незабываемое воспоминание на моём копчике.

 

ОТПУСКНЫЕ ЗАБОТЫ.

На следующий день из Львова самолётом улетели в Симферополь. В аэропорту нас встречали наши дети.

- Петя! Смотри! Вон они, все трое! – я не старалась говорить тише, наоборот мне хотелось чтобы все окружающие видели наших детей: вот они какие взрослые и красивые!

- Где, где? – спрашивал муж. Он после четырёх лет пребывания в Италии ехал впервые домой.

Таня была с грудной двухмесячной Лерой на руках, Саша и Артём стояли рядом. Все изменились за этот год, что я их не видела. Таня, после вторых родов, округлилась. Саша за это время раздался в плечах. Артём – повзрослел.

Они приехали  за нами на нашем синем, видавшем виды «Москвиче».

Объятия, поцелуи, расспросы:

-Как доехали? Что у вас нового?

Нашей машиной выбираемся на шоссе. Окружающее благоустройство аэропорта тоже видало хорошие времена. Когда-то троллейбусная  трасса мне казалась огромной, красивой и современной. Сейчас  везде ощущается нехватка средств. Будет ли у нас так же красиво, как в Европе?

Хорошо знакомая дорога из Симферополя. Подъём в горы.  В Холодной балке до Ангарского перевала заметны новостройки. В уютных местах разместились придорожные рестораны и закусочные. Бизнес развивается. Где живёт бизнес, там есть рабочие места.

Крутой и извилистый спуск в Алуштинскую долину. Проезжаем Алушту и с интересом всматриваемся в знакомые места:

«Что здесь изменилось за наше отсутствие?»

И опять подъем по трассе в горы. Наша Кастель гора, всё на том же месте и Чертова показалась впереди. Последний подъём и впереди, над трассой вырос мост, по которому идёт дорога в горы на наш завод… Круто сворачиваем с шоссе на Старую дорогу. Спуск.

Остановка у дома мамы. Нас здесь уже ждут с нетерпением. А по своему любимому зятю тёща очень соскучилась за то время, что его не видела.

Ещё спуск, наконец-то мы  дома. Внизу у подъезда нас приветствовала беременная невестка Леся с подросшим сыном Кириллом. Наше семейство растёт. А мы богатеем внуками!

Первые дни мы с Петром только ходили по гостям и носили подарки.

Записались на приём к врачам. Проблем со здоровьем накопилось много и их надо было решать. На чужбине, не владея хорошо языком, мы не могли о них рассказать. Да и лечение обходилось дорого.

Не забывали наш огород, приходили туда часто. Наш кусок земли, которому нужны руки. Сколько подпорных стенок нужно поправить! Все материалы придётся таскать на себе по козлиной тропе. И из-за этого работа не движется.  

Почти все проблемы, работая в Италии, мы смогли решить, но вот с нашей землёй это никак не получается. Какое-то заколдованное место!

Ещё успеть бы сбегать на море за всеми этими делами!

 

 ПОМОЩЬ.

 В Алуште на новом рынке встретили Любовь Павловну,  бывшую коллегу по заводу.  Узнали, что муж её, Константин Павлович, умер.

Тринадцать лет назад, когда наш  завод работал, его работники зарабатывали и были при деньгах, только ленивый не строился. В то время мы возводили гараж. Константин Павлович  как коллега – коллеге, он начальник РМЦ, я технолог арматурного цеха, помог мне с балкой для тали. Сейчас, каждый раз, когда захожу в гараж и вижу её,  вспоминаю Константина Павловича. Хорошую память о себе оставил человек.   

Тогда на рынке после разговора мы, отойдя  от  Любови Павловны в сторону, обсудили один вопрос:

- Петя! Давай ей чем-нибудь поможем. У нас сейчас с деньгами лучше, чем у неё. Ты у неё купи какую-нибудь железяку, а я от нас двоих дам денег на помин души Константина Павловича. 

Так у нас и повелось в каждый приезд  навещать Любовь Павловну и давать денег на помин души.

Выкроили время и съездили в степной Крым, в Красную Зорьку к родне Петра. Застали больными дядю и тетю.

- Вот врач прописал лекарство, а где я денег возьму? – рассказывала тётя Галя о проблемах с ногами. И кивая на комнату, где лежал муж, добавила  – Николай совсем спился. Всё внутри пропил.

Уходя, мы ей оставили на лечение сотню.

 

Месяц  отпуска пролетел быстро. В начале сентября мы возвратились обратно в Италию.

 

 

 

 

 

 

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

НА СВОИ ХЛЕБА

В сентябре после отпуска у нас начинается новая жизнь, вернее продолжается старая, но в новом качестве. Мы переходим полностью на свои хлеба – своё жильё, своё питание, но и своя жизнь. Нам нужно искать недорогую квартиру, а мне  ещё и дневную работу.

Пока живём у Назира. В комнате уже пять, а не шесть кроватей и шесть спальных мест (одна кровать двухэтажная). На освободившемся месте появился холодильник.

Я в комнате седьмая. Теснимся с Петром на односпальной кровати вдвоём.

В укромном углу за занавеской расположилась пара, наша знакомая из Львовской области  -  Надежда со своим другом румыном  Марино. Здесь же живёт нигде не работающий,  сын Марино – Тави. Ещё два спальных места занимают два, незнакомых мне мужчины. 

Нахожу работу  с утра, в одном агентстве по уборке производственных помещений. Всего пятнадцать часов в неделю. Для нормального заработка, нужно сорок. Здесь мне обещают сделать контракт, но пока что держат по-черному, хотят посмотреть.  Во второй половине дня тоже могла бы что-нибудь делать, но ничего не попадается.

Отдохнуть после работы – проблема. Молодому парню Тави нравится румынская музыка. Я её не переношу. Мне, после изнурительной мойки полов, хочется тишины. Телевизор посмотреть тоже не удаётся – кто-то смотрит футбол, а мне он до лампочки. Читать, полусидя в постели  - тяжело. Болит, отбитый в юности копчик.

В туалет всё время очереди. Кроме нас в квартире Назира его нескончаемые родственники. Они, человек по пять, постоянно сидят на кухне и пьют чай.

Все эти «удобства» постоянно подталкивают нас искать отдельное жильё. Читаем объявления, звоним. Но на другом конце провода, как только слышат итальянский язык с акцентом, сразу же извиняются и сообщают, что всё уже сдано.

 

ИННА ИЗ АМСТЕРДАМА.

Октябрь. Будний день. С утра торчу в городском парке Брешьи в надежде найти какую-нибудь почасовую работу: уборка, глажка, присмотр за стариками.  Здесь, в основном,  собираются безработные всех национальностей, только держится каждая национальность отдельно друг от друга. Украинцы обижаются на молдаван: «Они соглашаются работать за мизерные деньги, и таким образом сбивают цены на пару рабочих рук». Молдаване, наверняка, думают про украинцев также. А  уж что думают об этом трудовом вопросе  пакистанцы, албанцы и загорелые люди из Африки, то ни украинцам, ни молдаванам не известно.

Итак, я стою в парке, оглядываюсь по сторонам, и вдруг вижу в конце липовой  аллеи, появилась знакомая фигура – длинноногая и стройная Инна.  Светловолосая  приветливая девушка тридцати лет. С нею я не прочь поболтать о житье-бытье.

С Инной я познакомилась, здесь же, на лавочке. Она искала себе напарницу, а мне, как раз, была  нужна почасовая работа. Инна меня познакомила с итальянкой Анной, владелицей  кооператива по уборке помещений. Две  недели Анна нас с Инной возила по разным фабрикам, мыть полы. Со временем я поняла, что тариф нам назначен самый маленький, рабочие часы бессовестно уменьшались. Сама Анна практически не работала, а нас подгоняла, чтобы мы работали за троих.  Рабочий день разрывала на части так, что реально найти что-то ещё не представлялось возможным. В результате я ушла  из этого кооператива без сожаления: не было работы и это не работа. Я попросила работодательницу о  расчёте. Мне было назначено на понедельник  в 15.00. В понедельник утром Анна перезвонила и, извинившись, перенесла встречу на среду на тоже время. В среду -  на пятницу. В пятницу – на понедельник.

- Давайте встретимся в 21.00, - при очередном переносе вышла я со встречным предложением.  -  Всё-таки не средина рабочего дня.

- Нет. В это время я ещё работаю, - сказала «труженица».

- Давайте в 22.00 – продолжаю настаивать я.

- А в это время я  уже сплю, - был ответ.

Видеться ей  со мной явно не хотелось.

- Тогда давайте встретимся в 5.30 утра, - предлагаю. Знаю, что в это время она выходит на работу из дому.

Ей ничего не оставалось делать, как согласиться.

В понедельник в 5.15 утра я подъехала на велосипеде к её дому и как раз встретила торопливо бегущую к своей машине, работодательницу.

- Доброе утро, сеньора Анна! – с легкой иронией поздоровалась я. – Как дела?

- Доброе утро! – ответила она, деваться-то было некуда. – Спасибо. Всё хорошо.

«Было бы ещё лучше, если бы меня здесь не было», – предположила я ход её мыслей. Но фокус не удался -  деньги нужно отдавать.

Для полного расчета у неё не хватило одной десятки.

- Я тебе в среду в 15.00 отдам, - пообещала Анна.

- Я не смогу прийти в среду. Я работаю, - ответила я, а про себя решила, что за всё нужно платить. Мне эта наука ещё дёшево досталась, а вот Инна до сих пор мается с этой Анной и никакой другой работы у неё, пока, нет.

- Инна, здравствуй! Что-то я тебя давно здесь не видела. Нашла работу? – спрашиваю  подошедшую ко мне, девушку.

- Здравствуйте! Нет, другую работу я ещё не нашла. А Вы знаете, где я была эту неделю? – вопросом на вопрос отвечает мне Инна.

- Нет, не знаю. А где ты была? – я вся внимание. Вижу, что она хочет рассказать что-то интересное.

- В Амстердаме! Вчера только что вернулась оттуда.

- Ну, ты крутая! Что же ты там делала? На экскурсию, что ли ездила? – удивляюсь я. Помню, что с деньгами у неё было туго.

- Да. На экскурсию. Под конвоем, - с иронией ответила Инна и начала свой рассказ. 

На квартиру, где Инна со своим другом поляком Адамом, снимает койко-место, нагрянула полиция. Всех постояльцев этого «общежития», а также съёмщика квартиры, забрали в полицейский участок. С собой разрешили взять только документы. Инна только-только вернулась с работы, даже не успела переодеться. Как была в старых кроссовках и в брюках с пятнами от белизны, так и прошла под конвоем в автобус сил порядка.

В полицейском участке разобрались так: квартиросъемщику  и владельцу квартиры закатили  по штрафу. Постояльцев, у кого документы были в порядке, отпустили. Тех, у кого визы были просрочены, как у Инны, объявили, что они будут депортированы из Италии  на следующий день в семь часов утра. Депортированным разрешили сделать по одному звонку родным или близким.

Адам побежал на квартиру собирать тёплые вещи и деньги, чтобы принести их к семи  утра.

Инна осталась без тёплой одежды одна в холодной камере на каменной скамейке. Чтобы сесть, она подстелила себе картонку от пиццы, которую ей принесли к ужину. Пиццу, в знак протеста, Инна есть не стала, а вот коробку использовала. Ночью, от холода, у неё прихватило почки. Просьбу Инны принести ей сумочку, где были таблетки «Но-шпы» полицейский  проигнорировал:

- А по мне ты хоть умри!

На следующий день, в пять утра, их посадили в автобус и отправили в аэропорт. Там - в самолёт, и он пошёл по курсу, неведомому только для Инны.  В сумочке у неё было пять евро, мобильник с  чентезимами на счету и с  выдыхающейся батарейкой. Можно только представить то шоковое состояние, в котором была Инна:

«Ничего себе, заработала денег в Италии! Боже! Что я скажу матери, которая осталась с моими детьми! Ну и видок у меня! Кроссовочки и брючки! А из Киева как добираться до дома с пятью евро в кармане? У нас в Ровно в это время  уже холодно! А Адам? Только встретила человека толкового, не то, что мой бывший муж, и теперь депортация! А ведь она действует пять лет!»

В самолёте, немного освоившись с ситуацией, Инна начала выяснять у соседей: «Куда же мы летим?» Но многие летели через Италию транзитом, и итальянского  языка не знали. По-итальянски откликнулся один индус с удивлённым  вопросом:

- Летишь в самолёте и не знаешь куда?

Инна откровенно объяснила ситуацию, в которую попала, и взамен получила дельного и приятного собеседника на всё время полёта. А иметь возможность высказаться кому-то, когда тебе тяжело, это уже немало.

Курс самолёта проходил над  полями Франции и Германии.

«Смотри-ка! Как ровно! А поля, как у нас на Украине! Как красиво!» - наблюдала Инна в иллюминатор, отвлекшись от тяжёлых мыслей.

В Амстердаме, куда летел самолёт, наши заключённые должны были сделать пересадку на свои направления. В группе депортированных иностранцев были не только украинцы. В аэропорту, после посадки, лётчик проводил группу к месту ожидания следующего рейса. Всем подробно всё объяснил, отдал билеты и паспорта, пожелал счастливого пути и ушёл.

Наивный!

Как только Инна ощутила свободу, то сразу же решила изменить ситуацию. Ей нужен был попутчик, и она уговорила одного очень сомневающегося соотечественника, удариться в бега. Забегая наперёд скажу, именно благодаря Инне он смог вернуться обратно. И они  начали побег. После нескольких безуспешных попыток выйти в город через автоматически закрывающиеся входные двери, беглецы спросили помощи у одного «аборигена» албанца. Тот, со знанием дела, вывел их в подземный железнодорожный вокзал. Откуда они, с оглядкой на контролёров, «зайцами» доехали до Брюсселя

Из Брюсселя Инна позвонила своему Адаму, потратив на это последние пять евро. Парень к концу дня, прислал ей деньги по «Western Union» и пополнил счет мобильника. Но воспользоваться телефоном Инна не смогла, потому что его батарейка села окончательно.

Адам, всё это время бегал по всем знакомым с просьбой занять денег. Все давали, кто сколько мог. Позвонил он также и работодательнице Анне, которая задолжала Инне за работу немалую сумму. Но эта оказалась самой бедной  итальянкой на свете! Беднее даже любой, только что приехавшей  в Италию,  украинской женщины. Анна, по-видимому, выжидала, чем дело закончится: если не вернётся – деньги мои, и отдавать не надо! Класс! Хороший способ зарабатывать состояния.

В кассе вокзала беглецы взяли билеты на обратный путь. Но, не имея карты, ошиблись городом, предполагая, что город Базель находится на итальянской территории. Велико же  было их удивление и огорчение, когда на границе, к ним в вагон, вошла не итальянская, в основном, либеральная пограничная служба, а строгая – швейцарская. Опять задержание, полиция, протокол и предупреждение в короткий срок покинуть пределы государства.

В последнем пункте намерения беглецов и полиции совпали. Единственной преградой, к осуществлению намеченного желания, было отсутствие денег. Чтобы добыть средства на дорогу, они решили сдать в ломбард золотые украшения. Инна, за  обручальное колечко советского производства, получила в четыре раза больше, чем её товарищ по несчастью за тяжёлую турецкую цепочку.

За Державу приятно!

На вырученные деньги купили билеты из швейцарского города Базеля до французского  - Лиона. Опять дорога, опять нервная трясучка от неизвестности и  мучительные объяснения с пограничниками. Одни даже посмеялись:

- Их из Италии выгнали, а они  опять туда едут!

В Лионе нужно брать билеты на итальянский Милан, а денег нет. Инна попыталась продать  последнее, что у неё было ценного: свой мобильник, с деньгами на счету. Но по глазам кассирши, ставшими от удивления огромными как два экрана предлагаемого аппарата Инна поняла, что торг неуместен. 

От безвыходности положения, Инне вспомнился наш, отечественный вариант езды на транспорте. Она подошла к начальнику поезда  Лион-Милан и попросила его о помощи. Используя все известные ей слова народов мира, девушка объяснила французу, что денег на дорогу у неё нет, но ей очень нужно добраться до Милана. Там её будет ждать любимый человек, который отдаст необходимую сумму.

Когда речь идёт о любви, какой француз тебе не посочувствует!

Беглецы сели в поезд. Нервничали оба. Напарник бледнел и чувствовал себя плохо без курева. Инну тоже трясло и очень хотелось есть. Все-таки три дня без еды!

Опять французско-итальянская граница, опять пограничная служба с вопросом:

- Ваши документы и билеты?

- А вам  начальник поезда ничего не говорил про нас? – стуча зубами от страха, постаралась высказать свою  мысль на международном языке Инна.

- А! Это вы? – справилась служба. – Говорил.

И служивые люди пошли по вагону дальше.

Нервный смех, напавший на обоих после ухода проверки, был естественным следствием, и помог снять напряжение.

Милан встречал прибывших шелестом желтых листьев на деревьях. Инну, кроме осенних прелестей, встречал ещё и  её любимый. Молодые люди бросились к вагону начальника поезда, но там был уже другой человек.

- А где Ваш коллега, француз?  - спросила Инна.

- Он сменился на границе, - ответил итальянский начальник поезда.

- А мы ему деньги за проезд принесли. Возьмите Вы, пожалуйста. Большое спасибо вам, обоим, - поблагодарила девушка и протянула купюры. 

- Он сказал не брать с вас деньги, - ответил итальянец и, попрощавшись, пошёл по своим делам.

Осень в тот год была сухая, но слёзы, брызнувшие из глаз Инны, значительно повысили влажность окружающей среды.

- Сейчас я, конечно, что-то вспоминаю со смехом, но тогда мне было не смешно. Иногда кажется, что всё это произошло не со мной, а с кем-то другим. Настолько это было необычно и где-то ужасно! – такими словами закончила свой рассказ Инна.

Молодые люди думают пожениться. Одно житейское испытание они уже прошли на «отлично».

Денежные долги, которые сделал Адам, чтобы помочь любимой вернуться, они отработают вместе. Счастья и удачи вам, ребята!

 

КВАРТИРА.

Наконец к средине октября наши  усилия по поиску квартиры дают результат. Через одного знакомого, соотечественника Ивана, мы узнаём о наличии недорогого жилья  у его домовладелицы Лучаны. Ей восемьдесят лет. Она стара,  но мудра и находчива. 

Иван даёт номер её  телефона, обещает рассказать о нас. Мы, выждав оговоренных пару дней, звоним старой сеньоре. Она  о нас уже знает и приглашает на переговоры. В ближайшее воскресенье едем к ней домой.

Лучана,  со своей старшей  и больной эпилепсией, пятидесятилетней дочерью  Антонией, живёт в старой части города. Здесь узкие улочки без тротуаров и деревьев. Старые каменные дома выстроены  четырёхугольниками, создавая внутренний двор, как крепость. Четырёхугольники касаются друг друга, образуя сплошную стену. Войти во двор можно через  калитку в огромных воротах, предварительно позвонив в домофон.

Внутренние дворы, в зависимости от кошелька хозяев, могут иметь деревья, фонтаны, лавочки, галереи. Всё, что в летний жаркий полдень даст прохладу. Двор Лучаны носил на себе отпечаток былого богатства. Элементы внутреннего убранства  были, но не выглядели ухоженными.

Мы познакомились. Она  мягко, в разговоре о семье и детях, выяснила нашу платежеспособность и  наличие отрегулированных для Италии документов. Услышанная информация  её удовлетворила, и разговор пошёл о квартире:

- Квартплата триста двадцать евро в месяц. Дадим старую мебель. Что бы вы хотели ещё в квартиру?

- Газовую печь, холодильник и стиральную машину. Всё это мы с собой не увезём домой в Украину,  и оно останется у вас, - попросила я.

- Хорошо, - спокойно согласилась она. - Кроме того, я бы хотела, чтобы вы следили за садом при доме. Что вы хотите за эту работу?

- Ну, это зависит от работ, которые вы хотите иметь в саду, - удивилась я. По своей земле знаю, что там всегда работы навалом, если хочешь иметь результат и землю в порядке.

- Работы не много. Траву подстричь, деревья  и виноградник обрезать, обработать от вредителей…

Старая сеньора продолжала перечислять работы, а я добавляла про себя «… и спи, отдыхай!», как в той сказе про жадную попадью.

Наученные горьким опытом работы на юге Италии, мы согласились делать всё это с почасовой оплатой. Старая сеньора кивнула головой, но вписывать в контракт эти условия не поторопилась.

И, забегая наперёд скажу,  мы поступили правильно. В её домах, вот уже более шестидесяти лет, живут родственники -  два брата  и сестра с семьями. Один из братьев долгое время был в «кабале» с этой землёй. С ним мудрая и тогда ещё не старая сеньора договорилась обрабатывать сад за квартплату.

- И сколько же Вы должны были работать за неё? – спросила я одного из братьев - Анжело, когда у нас зашёл разговор на эту тему.

- Молодец! – удивился он правильно поставленному вопросу. И добавил, - в том-то и дело, когда нет определённости - это нечто бесконечное!  

И вот подошёл последний день октября. Мы с Петром к двенадцати дня пришли к сеньоре Лучане подписывать договор. Она  с агентом по недвижимости нас уже ждала. 

- Подпишите или будете читать? – спрашивает нас агент.

- Будем читать, - говорим мы. -  Для этого пришли.

В договоре находим странную цифру по квартплате - четыреста восемьдесят семь евро.

- Почему? – спрашиваем мы.

О повышении цены на пятьдесят евро за бытовую технику, что я спросила, мы были предупреждены спустя несколько дней по телефону. Кроме того, дозреванию до новой цены способствовало совместное и тесное проживание в «дружном» коллективе на квартире у Назира.

- Мы ошиблись, - был  мудрый и спокойный ответ.

Цена за аренду, тут же при нас, была исправлена. А если бы мы не увидели ошибку  в документе и расписались? В договоре нам так же запрещалось иметь котов и собак в квартире. Вот в этом мы сошлись на сто процентов. Ни котов, ни собак заводить мы не собирались. Нам и без них не скучно. Наконец-то договор подписан!

Пётр отправился на работу. Я, взяв ключи у хозяйки, поехала в село Вьолино посмотреть на наше новое жильё.

ВЬОЛИНО.

Этот микрорайон называется селом по старинке. Он давно уже превратился в спальный район города Брешьи. Район перестроенный, ухоженный, красивый. Весь утопает в зелени.  Дома в два-три этажа, на две-три семьи. У каждой семьи свой вход и двор. 

Ландшафт двориков при домах не повторяется. При чём, этим делом занимается специальная служба. Хозяева заезжают в квартиру с голым двором, а потом приглашают специалиста по ландшафту. Он составляет несколько вариантов благоустройства дворика, в зависимости от пристрастий и кошелька клиента. Так в двориках появляются горки из камней и зеленью на них, маленькие фонтанчики, изогнутые тропиночки, красивые неповторяющиеся деревья и кустарники.  Осенью всё это приобретает свой, неповторимый цвет.

  Улицы и дороги микрорайона устроены на все категории жителей: пешеходов, велосипедистов, людей с колясками и в колясках. Тротуары и дорожки имеют съезды на переходы  проезжей  части дороги, подъезды и въезды в магазины, кафе, церковь. По окраине  микрорайона ещё сохранились старые сельские улицы, с  фермами для коров и примыкающими к ним полями кукурузы и травы. Для полива сельхозпосадок и полей, в городе и селах, существует разветвлённая система каналов, которая берёт своё начало от верховий небольшой реки Мэлли.   

Наша квартира находится в старом двухэтажном доме, построенном на манер крепости – четырёхугольником. Дом стоит на старой улице, которая летом утопает в зелени кукурузы, а зимой -  в  запахе навоза на вспаханном поле.

 На ночь вход в нашу «крепость» закрывается воротами. Это входит в обязанности одного из проживающих здесь братьев, младшего  - Лучано. Он  со своей старшей сестрой Терезой занимает от входных ворот правую часть дома. Внутренний двор здесь  вымощен брусчаткой. По стене арочного въезда плетётся плющ, а летом двор оживляется разноцветными рододендронами, которые  почему-то  стоят в огромных горшках.

 Левая часть двора более ухоженная, она отделена от правой ажурной металлической решёткой. Там есть клумба с красными розами и пара огромных деревьев. На этот ухоженный двор смотрят окна квартиры младшей дочери домовладелицы, сорокапятилетней Лучии. Сама же она изредка появляется в своём жилье, потому что работу по своей врачебной специальности нашла в другом городе, где и живёт почти постоянно.

Над квартирой Лучии снимает жильё одна молодая итальянская семья: Александра  и Паоло. У Александры есть  ребёнок от первого брака и молодые ожидали пополнение.

Перпендикулярно фасаду уходит вторая левая сторона «крепости». Она почти вся состоит из подсобных  помещений в два этажа. Угловая часть дома была оборудована под квартиру, на которую мы только что подписали контракт. На второй этаж ведёт пристроенная винтовая лестница, обеспечивая отдельный вход.  Здесь до нас жила семья Терезы. Но годы прошли, дети выросли, купили себе новое жильё и отделились. Одинокая и овдовевшая мать семейства переехала в квартиру к своему младшему брату Лучано. Престарелым людям так легче оплачивать жильё.

Оставшаяся огромная часть помещения арендуется сыном Терезы под мастерскую-кузницу. К мастерской примыкает старая, заброшенная прачечная. Когда не было стиральных машин здесь в большой каменной раковине, стирали бельё. Воду грели в камине в котле, что висел на цепи.

Над мастерской расположился склад старой мебели, где мне разрешили выбрать  всё необходимое для жизни.

Третья сторона  раньше была конюшней, да и теперь она конюшня, только для машин. Посреди двора, как элемент экзотики, стоит телега с сеном.

Четвёртая сторона – полностью жилая. Здесь живёт второй брат - Анжело с женой и семьёй единственной дочери. 

По винтовой лестнице поднимаюсь на второй этаж, в теперь уже нашу квартиру. Работы у меня много. Нужно вымыть от пыли и грязи ту мебель, что нам дали со склада  на прокат. А дали нам старый мебельный гарнитур искусной работы, который был подарен старой сеньоре Лучане ещё на свадьбу, её родителями.